Раба любви с утра до вечера стирала,
чтобы чистюлею ее могли назвать.
Через желудок путь прилежно пролагала,
чтоб с сытым сердцем муж ложился на кровать.
Пока он спал, ее утюг прилежно гладил,
чтоб путь большой любви как можно глаже был.
И пылесос жужжал простого счастья ради,
чтоб их любовь сквозняк пылинкой не покрыл.
Она не спавши и не евши кувыркалась,
но не в постели, а в хозяйственном чаду,
и больше в жизни ни на что не отвлекалась,
как какаду, случаясь с мужем на ходу.
Стелилась ковриком, склонялась к изголовью,
и с удивленьем вдруг однажды поняла,
что помыкаема была, но не любовью,
а просто глупости своей рабой была.