Роман Надирян

Не надо из всего делать трагедию, оставьте это драматургам.

Мало иметь мозги, надо ещё понимать, почему они не работают

Человек навсегда остался в моей памяти, но уже много лет я не могу вспомнить, зачем.

Говорила змея: «Я ползу? Не беда!
Но зато у меня нет сомнений,
Что никто, ни за что и нигде, никогда
Не поставит меня на колени».

В наших отношениях чего-то не хватало. Наверное, нас самих.

Ох, как по-разному мы отличаем чёрное от белого!

Трудно смотреть в оба, когда хочется взглянуть хоть одним глазком.

Плохо, когда вокруг все свои, а потом — нет. Но при этом люди остаются те же.

Столько всего хочется сделать, что руки опускаются.

Если дорога никуда не ведёт, то это ещё не значит, что вы в тупике.

Есть мысли в моей голове, с которых пора брать квартплату.

Новых правил в битвах не ищите,
И не надо уговоров, ссор и драки;
Если женщина нуждается в защите,
Лучше ей сдаваться до атаки.

Так сильно уважали друг друга, что у них ничего не вышло.

Познакомившись поближе, мы перешли на Вы.

Счастье было слишком призрачным. Но было.

Нам было так хорошо, что повторять было бы нелепо.

В потоках будней всё привычно,
все в них похожи друг на друга;
Мы отличаемся обычно
Тем, как проводим час досуга.

Альберт Аршакович развёл руками:
— Иван Вениаминович, поражаюсь вашему умению не лезть в чужие дела.
Иван Вениаминович тоже развёл руками:
— Вы не поверите, иногда я не лезу даже в свои собственные дела. И ничего, кроме пользы, от этого не имею.

— Что вы рисуете? — поинтересовалась Людмила Аркадьевна, увидев Ивана Вениаминовича у холста.
— Я рисую весну, — ответил Иван Вениаминович.
Людмила Аркадьевна сделала несколько шагов, внимательно разглядывая картину с разных сторон.
— Но ведь совсем не похоже. Весна не такая, — наконец сказала она.
Иван Вениаминович нанёс ещё несколько мазков на холст, вздохнул и произнёс:
— А ваша жизнь такая, какой вы её себе представляли?
Оба улыбнулись, и Иван Вениаминович продолжил рисовать весну.

— Ты помнишь, я должен был что-то сказать тебе, но не сказал?
— Да. Я помню каждое слово, которое ты не сказал.
— Но как же ты догадалась, что это за слова?
— Так и догадалась. Ведь было сказано абсолютно всё, кроме них.