Если русская женщина умна, она непременно станет слегка феминисткой. Нет, я не о том, что она демонстративно перестанет брить ноги и зону бикини, пугая редких путников опасными зарослями. И не о том, что она будет стоять у на Красной площади с плакатиком «Нет глубокому оральному сексу!» Это все не феминизм, а от нечего делать глупости.
Я про то, знакомое многим женщинам ощущение, когда ты понимаешь, что бесполезно ждать милостей от мужчин, нужно брать их у природы самой. Когда до тебя с отчаянной пронзительностью доходит мысль — если не ты, то никто. Горькое понимание того, что вся твоя природная прошивка принесена в жертву цивилизации, а дикие мужчины-мустанги давно вымерли. Остались только домашние ослики.
Цивилизация в принципе неизбежно делает мужчин слабыми. Это обязательная, необходимая дань общественному порядку. Общество и государство накинет на каждого дикого мустанга свой строгий ошейник, намордник и поводок. А в случае попытки бунта безжалостно прошьет ему сердце пулями.
Цивилизация постепенно уничтожает гены самых сильных — это всеобщий закон. А уж в нашей культуре, где практически ни одно столетие не обошлось без войн, набегов и гражданских потрясений, этот процесс идет с удвоенной силой. Мы — страна, в которой на генетическом уровне, столетиями культивировались сильные женщины и слабые мужчины.
Кто первым умрет во время любого военного конфликта, набега татаро-монголов, в случае революции? Погибнут самые смелые, самые отважные и решительные, сгинут молодыми, и не оставят следа на этой земле. Кто выживет? Осторожные и законопослушные, пересидевшие, откосившие и трусливые. Они и дадут начало новому поколению мужчин.
В случае, когда враги со своими набегами подзадержались, роль ликвидатора мустангов возьмет на себя государство. У нас ведь как всегда было: дерзкий нрав, смелые речи — отправляйся-ка ты на кол, или на Колыму.
С женщинами все обстояло немного иначе. Женщины в войне, как правило, почти не участвуют, на правительство с вилами не пойдут, и во дворцы из пушек не стреляют. Они более исполнительные, послушные и надежные. Государство их даже немного жалеет. Мол, итак мужьями битые, да и детей кто-то должен рожать и выращивать. А то где же новых налогоплательщиков брать. Так что женщину у нас даже немного берегут, как полезную скотину. Пусть себе выживает.
В случае, когда во всей деревне осталось 2 мужика, один — старый дед, другой — председатель, выживет кто? Правильно, та, которая, пусть и со скрипом, но надела на себя хомут, и пошла заниматься мужскими делами: сеять, пахать, дрова рубить… Ну или руководить отделом продаж. Нравится — не нравится, терпи моя красавица. И она терпит. Принимает решения, за семью отвечает, на разборки ходит, рубит с плеча.
Придет наша бедная амазонка с работы — голова гудит, шея ноет, спина отваливается. Смоет боевой раскрас, скинет туфли на каблуке и ляжет в теплую ванну. На секунду задумается — а что это я везу и везу? Ведь как-то неправильно, не по природе это. Что же не так? Подумает, и тут же отгонит от себя эти мысли.
Погрустит-погрустит и забудет, побежит на кухню к ослику.
— Сам не может разогреть, маленький. Вот сейчас я его покормлю…