Традиционно пил до дна.
Допив, решил: — Пора по бабам!
Смотрю, стоит совсем одна,
В ночи, скучает рядом с пабом.

Блондинка. Двадцать-тридцать лет.
От силы сорок, но не боле.
На Музу падал лунный свет,
Заныло сердце сладкой болью.

Прекрасна с головы до пят:
Верх с низом в ней — под девяносто,
А середина — шестьдесят.
Стоит мечта поэта просто!

Стоит. Как капли две притом
На Робертс Джулию похожа:
Глазами, носом, грудью, ртом
И белоснежным цветом кожи.

Стоит и счастье ждет, поди?
Ждет, стопудов, в прелестной шляпке,
Сложивши ручки на груди,
Меня, ходить не надо к бабке!

Иду к тебе я, коли так,
Покуда трезв, покамест в силе…
Любви навстречу сделал шаг
И два назад — виной промилле.

Вперёд, назад, вперёд, назад.
Вперёд! В любви такая сила,
Что приземление на зад
Порыв мой не остановило.

Нет! Мы, поэты, не из тех
Земных прозаиков-тюленей.
Подъём! Вперёд! Такой не грех
В любви признаться на коленях.

Встречай мечту свою… лечу
Любви на крыльях… да я крут… но
Щас не о том… т. е. бя хо.чу…
Что было дальше помню смутно.

С ней переспали, вроде, да.
Была холодною, но нежной.
Пить завязал, узнал когда,
Что переспал я с бабой снежной.