Любовь — это когда душа поёт.
А не когда голова пухнет.

Хороший секс всегда о чём-то…
Лучший — о любви.

Мы почитаем себя индивидуумами, состоящими вне и даже выше влияния наших жилищ и вещей; но между ними и нами существует едва уловимая связь, в силу которой вещи в такой же степени отражают вас, в какой мы отражаем их. Люди и вещи взаимно сообщают друг другу своё достоинство, свою утончённость и силу: красота и её противоположность, словно челнок на ткацком станке, снуют от одних к другим. Попробуйте перерезать нить, отделить человека от того, что по праву принадлежит ему, что уже стало для него характерным, и перед вами возникает нелепая фигура то ли счастливца, то ли неудачника — паук без паутины, который уже не станет самим собою до тех пор, покуда ему не будут возвращены его права и привилегии.

Близость — не расстояние, а состояние.

Жизнь состоит из перемен, смерть — постоянство.

Враньём себя лишаешь внутренней свободы и превращаешь в узника вранья.

— Что будешь делать после карантина?
— Останусь дома. Дома хорошо…

Я посмотрел в микроскоп и увидел на другом конце трубы толстого, пушистого микроба, похожего на плюшевого медведя. С минуту мы молча смотрели друг на друга, опасаясь инфекции.
— Ты какой? — наконец крикнул я в трубу.
— Холерный, — просто ответил микроб. — А ты какой?
— Национальность, что ли? -не понял я.
— Да нет. Вообще…
— Ну, живой, — неуверенно сказал я.
— Я тоже живой, — сказал микроб. — А конкретнее?
Я задумался, но так и не нашелся, что ответить.
— Вот видишь, — назидательно сказал микроб. — А лезешь мне в душу со своим микроскопом. Ты с собою сначала разберись.
И он был абсолютно прав.

Может быть, наилучший путь к познанию себя самого состоит в том, чтобы научиться узнавать и понимать другого? Того, чья жизнь протекала совершенно иначе и чья логика в корне отличается от твоей?

Только смерть придает каждому мгновению его красоту и ужас. Только благодаря смерти время становится живым.

В юности мы живём так, будто бессмертны. Знание о том, что умрём, вьётся над нами, как лента серпантина, не задевая. Когда в жизни это меняется? Когда бумажная лента начинает обвивать нас так плотно, что под конец душит? По каким признакам мы узнаем ее легкое, но неотступное давление, которое дает нам понять, что больше уже не отпустит? Как мы узнаем это в других? И как в себе?

Если всё пошло не так, то пошло оно всё!

«Кoнечно, интровертом быть непростo. Иногда мысли о том, что я сконструирован как-то иначе, поceщают меня по несколько раз на дню», — рассказывает блогер Томас Кюглер. Но из его описания в конце концов получается очень симпатичный образ.

Я не могу сказать вам, сколько раз мою интроверсию принимали за что-то еще. Например, за холодность, грубость, невежество. Или нелюдимость.

Я могу сказать почему. Интроверты не сразу различимы. Большинство моих друзей, как вы, наверное, уже догадались, экстрав…
… показать весь текст …

Иногда «всё пропало», чтобы что-то нашлось…

Люди бывают всёпропальщики и всёбудетхорошощики.

Самое важное дело, которое надо успеть сделать на выходных — ничего не делать.

Мужчина, я прошу, снимите с меня стресс))

Уж март.
Чернила спрятать и смеяться!

У каждого своя задача: нам жить, а времени — идти…

Время идёт… А я живу в нём. На ходу.