— Слушай, Макс, у тебя жена уже приехала?
— Да.
— Я там у тебя где-то резинку для волос оставила, ну ту, красную, свою любимую.
— У меня, Люся, складывается ощущение, что квартира заминирована, а когда и где рванет непонятно…

Cамую страшную боль человеку может причинить лишь тот, кто подарил ему самую большую радость.

Как я хочу тебя… Ласкать!
Чтоб было больно! Сладко — больно!
Чтоб ты стонал в моих руках!
И отдавался мне невольно!
Сначала лишь моим глазам…
И, умоляя прикоснуться,
По имени не называл,
А все твердил, боясь очнуться:
Хочу,… давай, давай… Возьми!
Меня в свой плен, моя отрада…
Ты только нежно мне шепчи…
Не умолкай! Мне это надо!

…стрелки замирают на часах… когда его нет рядом…

Я не ревную, я охраняю своё счастье!

Я безумно хочу проснуться с ним рядышком, стянуть с него одеяло, чтобы разбудить, и услышать: «Ну все, вредина моя, ты попала!»

И вечером никто не ждет… И делать можно все, что хочется… И как же это называется? Свобода или одиночество?

Когда говоришь мужчине, что он чудо, помни, что от чуда до ЧУДОвища недалеко…

хочу придти с работы, а ты в кровати и я разденусь и шмыгну к тебе под одеяло, что бы попу погреть.

Ревнивая жена порою даже приятна мужу: он хотя бы все время слышит разговоры о предмете своей любви.

Я не отличница, я удовлетворительница!!!

У всех «шуры-муры», «шпили-вили», а у меня какая-то сплошная «бляха-муха!»