Глупее в мире нет, пожалуй, ничего,
Чем к бывшим пожелание вернуться.
Не стоит планку опускать себе из-за того,
Что кто-то не сумел когда-то дотянуться.

Наше жизненное предназначение состоит в том, чтобы научиться абсолютно ясно видеть что хорошо, а что плохо лично для нас и окружающего нас мира, так же непрестанно наводить порядок внутри и снаружи себя, в Душе и теле, чтобы достигнуть гармонии в нашей человеческой дуальности, уравновесить все существующие противоположности и упорядочить пространство вокруг нас.

Я- смирна и дёготь, вода и песок, бессонница и покой. Не кровь в моих венах — вишневый сок… Запомни меня такой: цепляющей взгляды и пыль дорог, текущей потоком фраз, стремящейся к свету, как мотылёк, как будто в последний раз…
не знающей толком, где сон, где явь, отринувшей слово «боль», как символ безумия бытия, придуманного тобой…
частенько витающей в облаках, горчащей как дикий мед, с покорностью, выпитой до глотка шутом, что во мне живет.
безумно влюбленной в тебя и в жизнь, в патетику жгучих слёз, на стенах читающей миражи
как будто бы всё — всерьёз…

…А если ты встретишь меня иной, повенчанной с темнотой, с неловко ссутулившейся спиной, потерянной и пустой — не верь в обречённость, в тоску не верь, сорви с меня этот бред, словами, что правды моей правей внуши мне, что горя нет. Сожми меня крепко, не отпускай к ненастьям былого дня, и мне, что как прежде тебе близка,
верни, наконец, меня…

Она жила, проблем почти не зная.
Имела двух поклонников — орлов.
Один всегда: «Не простудись, родная. "
Другой, когда чихала: «Будь здоров ! "
Один, когда болела, шел в аптеку,
Варил бульон ей и платки стирал.
Второй являлся редко, как комета,
И в праздник из рутины забирал.
Так шли года … она к ним охладела.
Не ждите здесь счастливого конца.
Один — всю жизнь любил ее несмело.
Второй другую взял из-под венца.

Она пришла в плаще до пола,
С косой в руках (вообще трындец!)
Мне стало тут не до прикола.
Я понял — это всё, конец.

Меня одной рукой коснувшись,
Склонившись грозно надо мной,
Она сказала улыбнувшись:
«Теперь ты будешь только мой!»

Я не расчитывал, что это
Произойдёт в подобном духе.
Хочу дожить я до рассвета…
Всё! К чёрту эти ролевухи!

Так хочется назвать тебя своей.
По этой коже бродят луноходы.
Ты многим превосходишь всех людей,
Своей душой космической породы.

Я звездочет твоих бездонных глаз,
Но мне не хватит силы телескопа,
Понять их глубину и в сотый раз
Признаться, что ты редкая особа.

С такими безопаснее молчать,
На их орбите лучше не вращаться.
Но хочется тебя своей назвать
И больше никогда не расставаться

И мосты эти не горят. Можешь даже облить бензином.
Я сквозь тысячу лет буду помнить твой дерзкий взгляд.
Я любила тебя, и люблю, бесконечно сильно.
Пусть простят меня нелюбимые. Пусть простят.

За оконцем глумливое лето
Перепачкалось серой пастелью.
И чурается яркого света,
Как монашка-затворница в келье.

На асфальте события чертит
И дрожит, ослепляясь «ксеноном»,
Как дрожали бы наглые черти
Слыша звуки церковного звона.

Ухмыляется чёрной водою,
Будто нищенка золоту храма,
А затем, по пятам, за изгоем
Без оглядки плетётся упрямо.
… показать весь текст …

Между мной и тобой —
две минуты без пробок…
и простуженный город, забитый людьми…
между мной и тобой —
сумасшедшая пропасть…
два конца… два кольца… две счастливых семьи…

Дождь как в душу глядит
с бесприютной тоскою…
в эту пару минут выгораешь дотла…
столько всяких стихов
между мной и тобою…
те, которые ты до сих пор не прочла…
… показать весь текст …

Нам любви не выпросить чужой.
Где не прочно- там порвутся нити.
Если к вам не тянутся душой-
Вы свою покрепче затворите.

Как алкоголик срываюсь опять в тебя.

С места, с обрыва, с разбега — опять в карьер.

Глупое сердце забыло, что значит «я»,

и вылетает сквозь ребер и мышц барьер.

Шрамы на шрамах, не видно живого на

зыбкой поверхности (кто-то сказал души).

Но отчего-то теплится там весна,
… показать весь текст …

Мужик после смерти очутился, а где — понять не может. Видит: вокруг люди какие-то ходят; вдруг перед одним, прямо из воздуха возникла фигура, стол накрыла с вкусностями всякими, рюмочками-кувшинчиками и исчезла. А за другим — такая же фигура, только с лопатой, как даст тому лопатой по жопе. Рядом с третьим — девушка прекрасная, давай целовать — обнимать того, а четвертого — раком поставили и давай драть во все дыры. Спрашивает мужик у проходящего:
— Позвольте полюбопытствовать, никак не могу понять, в Рай я попал или в Ад?
— А это и то и другое, кому — Рай, кому — Ад, всё сразу.
— А эти, которые из воздуха возникают, это кто: черти или ангелы?
— А они кому кто: кому черти, кому ангелы.
— А как они тогда решают, кому красотку и рюмочку, а кому лопатой по жопе, да во все дыры?
— А они сами ничего не решают, просто когда тебя на земле люди вспоминают и чего-нибудь пожелают — они сразу выполняют.

Гадящий на Мир Голубь Мира, не самое страшное из гадящих на Мир существ

… Наркоманом человека делает не наркотик … Наркоманом делает желание убежать от реальности …

кончаются белые ночи, всё ближе июля исход,
на севере быстрое лето за ветром спешит в горизонт,
всё ярче мерцают созвездия, полярная светит звезда,
и сумерки, тихо ступая, уже заглянули в глаза.
по волнам онежских просторов идут в синеве корабли
навстречу янтарному солнцу, до самого края земли,
как будто мечты и надежды, что мне подарила судьба,
за ними уходят по следу, растаяв во мгле навсегда.
закончатся белые ночи, и всё повторится опять,
но тайну волшебных мгновений я вновь не сумею понять,
чтоб сердце моё замирало, встречая на небе зарю,
как будто вдоль млечной дороги я чайкой по небу лечу

Я выключаю память. Насовсем.
Во всём, что в ней касается тебя
Я ставлю прочерк. И не будет тем,
Которые мне душу теребят.

Нет памяти — и, может быть, покой
Придёт опять. Мне сон подарит ночь.
И не коснётся ледяной рукой
Обида, что стерпеть было не в мочь.

Обиды, говорят, нужно прощать…
И я б давно не помнила о том.
Но ты привык ко мне в сон забредать,
Располагаясь по-хозяйски в нём…

Лето — это детство. В крайнем случае, юность. А если это только погода — никакое это не лето.

Мудрость не в словах, а она в поступках.

Опыт — это пустота, если он не помогает выстраивать отношения с самими сложными как по своему физическому устройству, так и с самыми непонятными в своих душевных проявлениях существами — окружающими людьми. Этому можно учиться всю жизнь обретая опыт, но так и остаться первоклашкой, не понимая скрытые мотивы, неопределённые цели, немотивированные желания и тайные чаяния, которые свойственны каждому человеку. Мы как цивилизация ещё мало знаем про человека и совсем ничего не знаем о самих себе — кто мы, зачем мы, для чего мы и как всё должно быть устроено в окружающем мире на самом деле.