Дорогая, как там, в твоем «вперед»,
в твоей солнечности и бездождье?
Мне все кажется: тело твое — самолет,
и догнать его невозможно.
У тебя там Дубай, а у нас — дубак,
я замерз, я насквозь здесь вывернут.
Знаешь, жизнь на севере тем груба,
что за каждым шагом есть рытвина.
Но и тем добра, что заставит встать,
что научит, возможно, большему.
Впрочем, знаешь, наверное, я устал
и советы мои непрошены.
А ты там, где каждое слово — «да»,
поезда и года — в эпизодах,