Сколько б лет тебе ни было, ты умираешь ребенком,
Простодушным и мало что смыслящим глупым теленком,
У которого ножки совсем не стоят, разъезжаются, гнутся,
И которому в бок материнский горячий так хочется ткнуться,
И который еще не набегался, не наигрался,
И который пожить здесь в свое удовольствие только собрался.

С утра до вечера живу
И даже ночью, даже ночью.
То вижу все это воочию,
То в темных волнах сна плыву.

А что еще мне предложить
Здесь могут кроме тьмы и света,
Ночей и дней, зимы и лета,
Кроме как жить или не жить?

Так коротко, Господи, коротко, мало.
Но лучше уж так, чем тягуче и вяло,
Но лучше уж так, чем со скукой, с ленцой.
Ах, лучше уж бабочкой с нежной пыльцой
В веселом наряде с тончайшим узором
Мелькнуть перед чьим-нибудь радостным взором.

А мир этот жив, потому что есть где-то иной,
Иной, безымянный, неведомый и неземной.
Оттуда сигнал то идет, то почти угасает.
Но если нас что-то и держит и чудом спасает,
То не притяженье земное, а тяга к тому,
Что ни отыскать, ни назвать не дано никому.

Я немного посплю. Ну, а вы мне местечко держите.
На него хоть газету, хоть зонт, хоть ладонь положите.
Я люблю эту явь и хочу непременно вернуться.
Так держите мне место, чтоб было, куда мне приткнуться
После странного сна, сна, который и в силах и вправе
Сделать что-то свое из обрывков покинутой яви.

Все чисто, тихо, гармонично.
Я убедилась в этом лично.
Тихи снега и облака.
Не поднимается рука
Писать об этом мире плохо.
Какая б ни была эпоха,
Но плакаться в такие дни
И ночи — Боже сохрани.

Коль время бежит непременно вперёд,
То пусть меня тоже с собою берёт.
Хоть я небольшая поклонница бега,
Зато я поклонница свежего снега

И свежего ветра, и свежих вестей,
И скатерти свежей для званых гостей,
И свежих следов возле самой терраски,
И ранних небес после свежей покраски.

Разыгралась непогода,
Всё стонало и гудело,
В царстве полного разброда
Лишь разброд не знал предела,
Всё стонало и кренилось
В этом хаосе дремучем…
На ветру бумажка билась —
Кто-то почерком летучим,
Обращаясь прямо к миру
Без затей и без загадок,
Написал: «Сниму квартиру.
Гарантирую порядок».

В постылых роюсь словесах
С упрямством мула.
Уж лучше б в чистых небесах
Я потонула,
Иль, глядя, как летит искрясь
Снег на дорогу,
«Нет слов», — сказала бы дивясь,
«Нет слов, ей-богу».

И дышалось так сладко, и пелось,
Потому что ничто не приелось,
Всё как будто впервые, в новинку.
Дай, скворец, рассмотрю твою спинку,
Твою черную скромную грудку.
Не пугайся. Замри на минутку.

А мне нужны слова, которых нет в природе.
Ни рядом — на земле, ни там — на небосводе,
Ни на небе седьмом, ни где-то выше, выше,
И хочется сказать: «Пожалуйста, потише».
А вдруг случится так, что слово народится,
Короткое, как вдох, пугливое, как птица.

Что делают с нами?
Сживают со света.
Давно ли?
С рождения, с осени, с лета.
И как, удаётся?
Конечно, всегда.
Зачем же, скажи, мы приходим сюда?
Приходим сюда, потому что мы званы
Сменить получивших смертельные раны.

День ангела, нежной заботы.
Не бойся, доверься, ну что ты.
Его безмятежно чело,
Его белоснежно крыло,
Как облако или как млеко.
Забота, защита, опека.
И слышит он каждый твой шаг
И вздох твой. О если бы так!

Какие у меня права
На небо, воздух, дерева?
И кто я им? Случайный житель,
И временна моя обитель.

И всё же каждую зарю
За что-то их благодарю,
Хоть знаю — радуют и светят,
А пропаду, и не заметят.

А мне-то казалось, что я навсегда,
И люди для счастья приходят сюда,
Для счастья, для праздника и для веселья,
Устраивать свадьбу, справлять новоселье.
А праздников выпало наперечет,
И ветер лицо мне так больно сечет,
И трудно идти, да и некуда вроде,
И силы и время мое на исходе.

Мне так плохо с собой. Можно возле тебя
Посижу, твой помятый рукав теребя?
Занимайся, чем хочешь: работай, звони,
Кушай яблоко, только меня не гони.
Буду тихо сидеть и не буду мешать,
И не буду я планов твоих нарушать.

Да не старею я, а таю
На вешнем солнце. Птичью стаю
Влюбленным взглядом провожу.
Пускай я медленно хожу,
Зато я вижу все подробно,
К апрельским дням дышу не ровно.
Люблю окрестности и даль,
И льдинки тающей хрусталь,
И снега серого остатки,
И этот воздух горький, сладкий.

А он в один прекрасный миг
Почти из воздуха возник —
Тот снимок, где кусочек сада,
Скамейка, лютики, ограда.
В саду ребенок лет пяти.
Теперь попробуй, улети,
Мгновенье канувшего лета
С игрой его теней и света.

Все эти бабочки отважные,
И лепестки, и листья влажные,
Земли преображая лик,
Живут, рискуя каждый миг.

Они живут, летают, дышат,
Как будто небо — это крыша,
И каждый, кто под ней рожден,
От всех напастей огражден.

День на руках меня носил
И о любви меня просил,
Морочил дивными речами
И щеку щекотал лучами,
И я, любя тепло и свет,
Какой-то вздор несла в ответ.