Белый кролик моего сердца больше не дрожит и не пытается
удрать через горло.
Любовь, конечно же, не умерла, она ушла, запрокинув голову,
глядя в фиолетовое ночное небо, улыбаясь воспоминаниям,
оставив после себя только нежность.
- Хочешь? — спросила я.
- Безумно! — ответил он.
И я угостила его шоколадкой.
А шуму-то было…

Даже очень храбрые женщины чувствуют над собой власть некоторых простых кодов. Не всегда, но случается, что вовремя сказанное «успокойся, я со всем справлюсь, я всё возьму на себя, не волнуйся ни о чём» заставляет боевого слона утратить волю. В другое время она бы возмутилась и сообщила, что предпочитает всё решать сама, но в момент крайней усталости вдруг показалось возможным перестать беспокоиться, отдать в чужие руки ответственность за своё будущее и вообще ни о чём не думать.

Сильные женщины проигрывают, а побеждают маленькие беспринципные сучки.

Бойтесь женщину слишком ранимую, … у которой близко слёзы… И опасайтесь спрашивать, почему она плачет, — возможно, она плачет из-за вас…

Мужчина счастлив, когда его озадачивают. Не каждый день, но изредка нужно просить убить дракона, вернуться героем и подарить бриллиантовое колечко. Это чертовски неудобно, потому что драконью тушу он притащит в дом, с войны придет весь грязный и в синяках, а колечко купит из семейного бюджета. Но надо мужика баловать, что ж поделать?

Вот как родится человек, нацепляют на него бирку с унциями-дюймами и показателями по шкале Апгар, так всю жизнь он с ней и ходит, только цифры меняются и добавляются новые. Возраст, коэффициент интеллекта, уровень дохода, длина члена или размер сисек, число подписчиков на твоём канале в Инстаграм — да мало ли чем люди измеряют успешность друг друга. И если сам не хочешь играть в эти игры, всё равно тебя взвесят, измерят и посчитают.

«Пересып — это начало конца. Как только вы оказываетесь в постели, ваши отношения начинают стремительно двигаться к финалу. Секс конечен, а чувства могут длиться целую жизнь. Это больше, чем дружба, тоньше, чем любовь, и очень, очень возбуждает. Завладеть чужими гениталиями — невелика победа, а вот мозгом…»

Проще расстаться с человеком, чем с иллюзиями на его счёт.

И при этом я очень сильно его любила. Очень. Можно разные слова подобрать, я умею, но вот о нём — горло сводит и получается только вымученно — очень. Очень. Очень.

Я накрашусь снаружи, настроюсь внутри… и никто мне не даст 30…

Любовь моя, ярко-жёлтый, цвета лимонов, синиц, мёда и осенних листьев.
Любовь моя, фиолетовый, цвета молний в бархатную ночь.
Любовь моя, серый и розовый, цвета пыли, иерусалимского камня и пустынных закатов.
Любовь моя, жгучий красный, горячий даже сквозь веки, не изменившийся и за десять лет.
Любовь моя, полосатый, пахнущий мягкой игрушкой и молоком.
Не каждому хватит жизни, чтобы собрать хотя бы радугу, и что тут можно сказать, кроме банальностей: не трать время на тех, кто не даёт чистого цвета; сохраняй тех, кто даёт; и жил напрасно, если не был никому ни синим, ни серебряным, ни золотым.

И я уже давно умею СОГРЕВАТЬ сердце чужим теплом… не генерируя своего… Это чертовски удобно-подстраиваться под температуру среды… разделять чью-то СТРАСТЬ… Не обжигаясь… и охлаждаться… НЕ ВЫМОРАЖИВАЯ сердца.

Но ещё несколько дней я буду вспоминать, как он, улыбаясь, склоняется. Я помню, как это выглядит, когда он подходит сзади. Поднимаешь голову, а он нависает сверху, улыбается и смотрит невозможно ласково — ничего не обещая, укутывает тебя собой, и ты беспомощно следишь, как внутри сначала все заполняет нежность, а потом снизу прорастает огненный стебель. Единственное, что может сделать женщина в такой ситуации, — это откинуться на его плечо, чуть повернув голову, вдохнуть запах и закрыть глаза.

Стоит только женщине удачно влюбиться, как всё,
считай пол человека осталось — мозг отсох, глаза пьяные и тоскует
только о том, как её прекрасно полюбили вчера и как, если всё будет
хорошо, прекрасно полюбят завтра.

И тогда я позволяю себе посмотреть в никуда: он скажет «возвращайся», а я подойду очень близко и ничего не скажу, даже думать перестану, потому что — запах, тепло от его плеча, дурацкая рубашка и кожа совсем рядом. Можно даже заплакать, если захочется, но не захочется, потому что наконец-то все станет хорошо. И когда мы доберемся до постели, я первым делом засну рядом с ним, потому что безумно устала за это время. И только потом, когда проснусь и услышу, как он дышит рядом, я осторожно, чтобы не обжечься, загляну в его лицо, потому что глаза мои тосковали без его красоты и были как слепые. А чуть позже я протяну руку, прикоснусь подушечками пальцев, а потом очень медленно, ведь мои руки заледенели без его огня, позволю ладоням наполниться, вспомнить его тело постепенно — чтобы не обжечься. И он, наверное, проснется, и тогда уже мое тело, которое сейчас корчится от одиночества…

Если ты Спаситель, так ходи по воде, а нормальных людей не трогай.

Зимняя резина

Надеюсь, вы помните, что я — видный теоретик супружеских измен, неиграющий тренер, работаю только в амплуа пи*добола-разговорника? Хорошо. Потому что я как раз затеяла очередной теоретический пост и хотела бы заранее отмести от себя поганой метлой всякие поганые подозрения.
Я — как бывший автолюбитель, который с новым сезоном чувствует волнение и потребность сменить летнюю резину на зимнюю, несмотря на то, что за руль не садился уж лет десять. На днях случайно проснулась в светлое…
… показать весь текст …

Стыдно никого не любить и злиться на каждого, кто «не тот», ведь «не те» — все.

Самое полное чувство покоя и правильности всего женщина испытывает, когда:

в неё бережно входит большой мужчина;
на её счёт падает крупная сумма денег;

котик приходит перед сном потоптаться, а потом осторожно укладывается на грудь.

Я знаю, чем кризис среднего возраста отличается от обычного неврозика с тревожностью.

В случае невроза всё время преследует страх, что жизнь подкрадётся с неожиданной стороны и учинит какую-то непредсказуемую подлость.

Кризис среднего возраста характеризуется предчувствием непредсказуемой подлости, которую способен учинить ты сам.