Мне кажется, будто изо дня в день я всё глубже спускаюсь в угрюмое подземелье, стен его я не могу нащупать, конца его я не вижу, да и нет у него, быть может, конца! Я иду, и никто не идёт вместе со мной, рядом со мной; один, без спутников, совершаю я этот мрачный путь. Это подземелье — жизнь. Временами мне слышатся голоса, крики, шум… Я ощупью пробираюсь навстречу невнятным звукам, но я не знаю, откуда они доносятся; я никого не встречаю, никто в этой тьме не протягивает мне руки. Понимаешь ты меня?

Я люблю только одну-единственную женщину — Незнакомку, Долгожданную, Желанную — ту, что владеет моим сердцем, еще невидимая глазу, ту, что я наделяю в мечтах всеми мыслимыми совершенствами. Но такой женщины не существует. Я отлично это знаю… Я никогда не любил!

Мужчина, преодолевший длительное сопротивление женщины,
больше всего ценит не её добродетель,
а своё собственное упорство.

Иллюзии свои оплакиваешь порой так же горько, как покойников.

Неужели мерзавец перестает быть мерзавцем только оттого, что дрался на дуэли? И с какой радости честный человек, которого оскорбила какая-то мразь, должен подставлять свою грудь под пули?

Религии — все до одной — нелепы: их мораль рассчитана на детей, их обещания эгоистичны и чудовищно глупы. Одна лишь смерть несомненна.

1. Мужчина, преодолевший длительное сопротивление женщины, больше всего ценит не её добродетель, а своё собственное упорство.
2. Неблагодарный сын хуже чужого: это преступник, ибо сын не имеет права быть равнодушным к матери.

3. Кто не уважает себя, тот несчастен, но зато тот, кто слишком доволен собой, глуп.

4. Мы знаем, что любовь сильна, как смерть; зато хрупка, как стекло.

5. Слова любви всегда одинаковы, — все зависит от того, из чьих уст они исходят.

6. Да, любовь — это единственная ра…
… показать весь текст …

Война — варварство, когда нападают на мирного соседа, но это священный долг, когда защищают родину.

Сплетня служит утешением для женщин, которых более не любят и за которыми более не ухаживают.

Существует, вероятно, обычная любовь — взаимное тяготение двух сердец, двух душ. Но существует, несомненно, и другая любовь, тягостная, жгучая, безжалостная — необоримое влечение двух несхожих людей, которые одновременно ненавидят и обожают друг друга.
Когда я смотрел на нее, мне в равной мере хотелось убить ее и поцеловать. Когда я смотрел на нее., я испытывал неодолимое желание заключить ее в объятия, прижать к себе и задушить. В ней самой, в ее взгляде было что-то коварное, неуловимое, возбуждавшее чувство ненависти. И, быть может, именно поэтому я так безумно любил ее.

Тот, у кого в сердце сохранилось пламя галантности последних столетий, тот окружает женщин глубокой нежностью, мягкой, взволнованной, вместе с тем живой. Он любит все, что касается их, что идет от них, любит их самих и все, что они.

Кто не уважает себя, тот — несчастен, но зато тот, кто слишком доволен собой, — глуп.

У сердца есть загадки, недоступные разуму.

Мы — вечные игрушки все обновляющихся иллюзий, бессмысленных и очаровательных.

Женщины всегда ждут чего-то иного, не того, что существует в действительности.

В ней самой, в ее взгляде было что-то коварное, неуловимое, возбуждавшее чувство ненависти. И, быть может, именно поэтому я так безумно любил ее.

Я чувствую, что не способен любить одну женщину, потому что мне слишком нравятся все остальные.

Жги письма, все письма, материнские, друзей, все решительно. Ничего нет ужаснее, как на старости лет окунаться в свою молодость.

Ничто не может остановить торговлю, даже война.

Мы знаем, что любовь сильна, как смерть; зато хрупка как, как стекло.