Мы все шуты у времени и страха.

Трудно сказать, какая форма правления хуже, до того все плохи. А демократическая — хуже всех, ибо что такое демократия, как не аристократия негодяев

Читать старые письма приятно уже потому, что на них не нужно отвечать.

Порой жестокое недомоганье
Вино и женщины приносят нам,
За радости нас облагая данью,
Какое предпочесть — не знаю сам,
Но я скажу, потомству в назиданье,
Проблему изучив по всем статьям,
Что лучше уж с обоими спознаться,
Чем ни одним из них не наслаждаться!

Любовь глубокой нежности полна,
В соблазнах, горестях закалена.
Крепка в разлуке, в далеке горда,
Все то же чудо долгие года.

Террор, тщеславье, роскошь новой моды, —
Так мерзок был обратный лик Свободы,
Что в страхе рабству мир себя обрёк…

Странная вещь — размножение живых существ! Любая капелька семени, излившаяся в лоно шлюхи или в оргазме эротического сновидения, могла бы (почем знать) породить Цезаря или Бонапарта: ведь об их отцах кажется неизвестно ничего примечательного.

Здесь покоятся останки того, кто обладал красотой и благородством, но не самолюбием, силой, но не высокомерием, смелостью, но не жестокостью, а также всеми достоинствами человека, но не его недостатками…

В конце концов, что такое ложь? Замаскированная правда.

(А что такое ложь, в конце концов? Всего лишь переряженная правда.)

Чтобы один прославлен был, должны
Мильоны пасть, насытив землю кровью