Мы должны научиться так смотреть друг на друга, как на самое драгоценное, что есть на свете!

Мы живем так, будто говорим Спасителю:
Тебе — крест, нам — воскресение…

И еще: истиной должны мы служить и поклоняться Богу, не видимостью, а самым существом вещей. Мы исповедуем, что мы верим в Бога, Который есть любовь. Если мы живем иначе, чем той любовью, которой нас любит Господь, то как бы мы ни исповедовали право нашу веру, мы лжем жизнью, и этим свидетельствуем, что наши слова — пустой звук, а не жизнь, не дух, не истина. Если мы исповедуем, что Господь так возлюбил нас, что жизнь Свою отдал за нас, и нам дал пример, по слову Самого Спасителя, чтобы мы ему последовали, то любить иначе, чем всей жизнью и, если нужно, всей смертью — ниже нашего христианского достоинства. Если мы исповедуем, что мы верим в Христово слово, что оно для нас и истина, и жизнь, и смысл жизни, то каждый раз, как мы нарушаем Христовы заповеди, попираем их, забываем, что Он когда-то призвал нас к чистоте и правде и святости, мы перестаем жить истиной, и не можем больше истиной Ему поклониться.

Тайна любви к человеку начинается в тот момент, когда мы на него смотрим без желания им обладать, без желания над ним властвовать, без желания каким бы то ни было образом воспользоваться его дарами или его личностью, — только глядим и изумляемся той красоте, что нам открылась.

В диккенсовских «Записках Пиквикского клуба» есть отрывок, очень хорошо описывающий мою жизнь и, возможно, тоже и вашу жизнь.
Пиквик отправляется в клуб и нанимает извозчика; по пути он задает вознице множество вопросов и среди прочего спрашивает: «Как это такая жалкая и хилая лошаденка может тащить такую тяжелую и большую коляску?»
И возница отвечает: «Дело не в лошади, сэр, дело в колесах».
— «Что вы хотите сказать?" — спрашивает Пиквик, и кучер отвечает: «Видите ли, наша пара колес замечательная.
Они так хорошо смазаны, что стоит лошади тронуться с места, как колеса начинают вращаться, и бедной лошади нужно бежать ради спасения собственной жизни».

Взгляните на то, как мы большей частью живем: мы — не лошадь, которая тянет повозку, мы — лошадь, которая спасается от повозки, чтобы не быть ею раздавленной…