Путешествие — как самая великая наука и серьезная наука помогает нам вновь обрести себя.

Мы созданы, чтобы жить бок о бок с другими. Но умираем мы по-настоящему только для себя.

Те, кто способны вдохновляться одновременно Достоевским и Толстым и с одинаковой легкостью понимают и того и другого, — натуры опасные для себя самих и для других.

Любить — значит соглашаться стареть с другим человеком.

С некоторыми людьми мы строим отношения на правде, с некоторыми — на лжи; и эти последние не менее прочны.

О любви обычно говорят, приукрашивая её иллюзиями вечности.

Шероховатость деревьев, вкус воды — все это тоже мне знакомо. Запах травы и звезды, иные ночи и вечера, от которых замирает сердце, — могу ли я отрицать этот мир, всемогущество коего я постоянно ощущаю? Но всем земным наукам не убедить меня в том, что это — мой мир. Вы можете дать его детальное описание, можете научить меня его классифицировать. Вы перечисляете его законы, и в жажде знания я соглашаюсь, что все они истинны. Вы разбираете механизм мира — и мои надежды крепнут. Наконец, вы учите м…
… показать весь текст …

При мысли обо всех тех наслаждениях, которые тебе совершенно недоступны, ощущаешь такую же усталость, как при мысли о тех, которые ты уже испытал.

Я вам вот что скажу: единственный способ объединить людей — это наслать на них чуму!

Ничто так не воодушевляет, как сознание своего безнадежного положения.

Мыслитель движется вперед, если он не спешит с выводами, пусть даже они кажутся ему очевидными.

Разумеется, в наши дни уже никого не удивляет, что люди работают с утра до ночи, а затем сообразно личным своим вкусам убивают остающееся им для жизни время на карты, сидение в кафе и на болтовню. Но есть ведь такие города и страны, где люди хотя бы временами подозревают о существовании чего-то иного.

То, что считается смыслом жизни, может стать замечательным предлогом умереть.

И главное, не воображайте, что ваши друзья станут звонить вам по телефону каждый вечер (как бы это им следовало делать), чтобы узнать, не собираетесь ли вы покончить с собой или хотя бы не нуждаетесь ли вы в компании, не хочется ли вам пойти куда- нибудь. Нет, успокойтесь, если они позвонят, то именно в тот вечер, когда вы не одни и когда жизнь улыбается вам.

Свобода — это, в первую очередь, не привилегии, а обязанности.

Cвязью с людьми мы обязаны лишь своим собственным усилиям: стоит перестать писать или говорить, стоит обособиться, и толпа людей вокруг вас растает; понимаем, что большая часть этих людей на самом деле готовы отвернуться от нас (не из злобы, а лишь из равнодушия), а остальные всегда оставляют за собой право переключить свое внимание на что-нибудь другое; в эти дни мы понимаем, сколько совпадений, сколько случайностей необходимы для рождения того, что называют любовью или дружбой, и тогда мир снова погружается во мрак, а мы — в тот лютый холод, от которого нас ненадолго укрыла человеческая нежность.

С несправедливостью либо сотрудничают, либо сражаются.

Величие искусства и состоит в этой вечной напряженной раздвоенности между красотой и страданием, любовью к людям и страстью к творчеству, мукой одиночества и раздражением от толпы, бунтом и согласием.

Нет ни одного даже самого прискорбного события, в котором не было бы своих хороших сторон.

все-таки стыдно быть счастливым одному.