С толком, с чувствами, с расстановкой
я к тебе подхожу опять.
Я не знаю, какой обновкой,
буду ночью тебя удивлять.
Я ведь разная, я не знаю,
захочу или нет любить.
Целоваться не обещаю.
А быть может хочу забыть.
Я ведь разная, я иная,
не узнаешь меня никогда
Не забудешь меня. Обещаю.
Нет не нет. Но и Да не да…

Я видел сон, и сон казался вечным,
как темным призрак проходил в окно
на край постели. Зажигались свечи
расставленные по углам давно.
И двигаясь за тенью поднимались
и опускались руки в этот час,
когда минуты с вечностью венчались,
и не было прощения для нас.
И говорить отекшими губами
пытался призрак и не слышал Он,
как день звучал на лестнице шагами,
и таял на рассвете мрачный сон.

Подобрать эту ночь из тумана
и согреть до горячего дня.
В этой ночи не видно изъяна-
эта ночь из густого огня.
Разливается нежно и гулко,
так наивна и так хороша.
Смерть с тобою — чуднАя прогулка
вдоль по лезвию злого ножа.

Вот весна подступает ласково,
так незримо в снегах милуется
с темным вороном вьется страстная
так что чудо из Солнца чудится:
что растает опять ненастное
ожидание невозможного,
будет лето и Солнце ясное,
как заклятие непреложное.

Безумность мира была безумной, что внушало сдержанный оптимизм.

Влюблена, вероятно, возможно,
не в тебя, невозможно ничуть,
а в Булгакова, это не сложно,
даже просто (ну сложно — чуть-чуть).
Обижаюсь, затем, что обидеть
очень просто, но повода нет!
Целый час я могу ненавидеть,
приглашения ждать на обед.
Проводить до дверей в коридоре,
долго ждать и смотреть в глаза,
потому что уйдешь ты вскоре,
и вернуть тебя будет нельзя.

Боялась, не успеваю…
Боялась, отмерен срок…
Придет за зимой чужая
и ляжет ко мне на порог.
Боялась, что буду делать…
Боялась… А что теперь…
Лежит ведь теперь, чужая,
невиданный раньше зверь…
Боюсь так шагнуть случайно,
задеть каблуком в ночи…
За этим какая-то тайна…
Не говори, молчи…

Дождь проснется этим утром
стуком капель по стеклу,
занавесок колыханьем
в дальнем сумрачном углу.
Пробежит по крыше звонко
и разбудит наконец
день июльский цветом солнца
оперившийся птенец.
На крыло ещё не твёрдо
только к осени встаёт,
лишь тогда дождем осенним
по земле свинцом пройдёт.

Игры закончились, только молчать остается на фоне заката шального.
Быстро сминается день под гусениц танка скрипучую песню.
Гробы наполняются сталью,
и сталь прорастает,
Ветром колышется легким и еле заметным,
только дрожанием черных штыков пробивается к небу.

2019

Зимний день.

Рассвет легко пробрался в двери,
за окнами застыл в ночи,
и сам в себя уже не верит,
к окну прижался и молчит.
И слушает, как день проснулся,
как утро солнечно идет,
но только день утра коснулся,
как снова ночь заката ждет.

Улыбка ночи, сон вчерашний,
и сумрак ночи, и стихи —
все это дым, мираж упавший
в глаза. И легкие шаги,
и шорох ночи за забором,
кусты малины у реки
сплелись ночным густым узором
на ткани дня чужой руки.
Лаская день, меняя фразы,
реальность гнется и скрипит,
и Солнце кажется кошмаром
в котором день дотла сгорит.
Ночной покой так безутешен
и прост, и ласков, и суров,
… показать весь текст …

Как легкий сон, как нежный бред,
как искушение в ночи,
как тайный непонятный свет,
рожденный в пламени свечи,
упасть готов на летний двор,
как тень ночная.
Стук шагов
твоих я слышу мягкий звук
дождем произнесенных слов,
которых можно не понять,
да и не нужно слушать их,
достаточно, что можно взять
губами дождь в полях ночных.

Ты ведь только имя знакомое,
только шелест далеких волн,
только берег и место темное,
горизонт и небесный склон.

Только плеском ложишься на руки,
легким шелестом у реки,
там, где берег с обрыва падает
в золотые твои пески.

Высшее образование вещь нужная.
По-крайней мере из толпы не выделяешься.

За туманами и закатами
льется золотом только кровь,
и в мелодии неразгаданной
столько солнечного сошлось.
За пустынными и забытыми
берегами ночной реки
только мы идем неубитыми,
умереть было не с руки.
И таится во тьме неведомой
только Солнца лукавый свет,
за лощиной поросшей кедрами,
за туманом заката нет.
Пробивается небо хмурое
и ложится на утро сном,
… показать весь текст …

Ночь свободою от лета,
от жары и высоты,
от заката до рассвета
на деревья и мосты
опускается спасеньем
и прохладой до небес,
Бога истинным твореньем
среди множества чудес,
сохраняющих свободу
верить, думать и любить,
это в принципе не мало
так и нужно вроде жить.

Бог в тени занавесок спрятался,
притаился в ночной тиши,
и едва ли проснется снова
в этой богом забытой глуши,
там, где сосны маячат солнечно,
где морская ночная гладь
закрывается жарким полднем,
тем, что дышит опять в тетрадь,
разрисованную словами
и бумажной большой горой,
что скрывается за домами
и скользит по реке ночной.

Снежным ветром не зря пугали
сказки прошлого на ветру,
те, кто верят, не знают сами,
не пришлись они ко двору.
Сочным свистом и мраком темным,
чехардой из ночей и дат,
тем, кто призван к обману склонным,
раздают штыки наугад.
И коли или режь на славу
или просто сиди и жди,
снежным ветром идут по праву
лес валить теперь мужики.
Чует ветер ночные души,
чует Солнце, что снега нет,
… показать весь текст …

Полями, ветрами, шагами
по сонным снегам и дворам,
был город построен не нами
и вновь предназначен не нам.
Он искрится лунной поземкой
шуршашей на сонном ветру,
ещё не большой и не громкий,
и темный совсем поутру.
Он вновь пробуждается к свету
ночной и спокойной порой,
и дышит в преддверии лета
метелями ранней весной.

Дожди рождаются в снегах
и проливаются обманом
в мираж, забытый на словах,
в сухой песок от ветра пьяный.
Едва стихая на ветру,
едва пустыни вновь касаясь,
он рассыпается к утру
от сна и ветра укрываясь
в листве не прячущей жары,
в воде не утолившей жажды.
Горят на кораблях костры,
им повторять не нужно дважды
про то, что век и сон пройдут.
Матросы парус новый ставят
… показать весь текст …