Всё подлинное тихо и неброско,
не в замке, а в зелёном шалаше.
А это ведь и вправду так непросто —
большую радость вырастить в душе.
Вздохну над строчкой, над бутоном ахну,
погреюсь у случайного огня…
А то ведь я без радости зачахну,
или она зачахнет без меня.

Стоит он, молящий о чуде.
Глаза источают беду.
Подайте, пожалуйста, люди,
на водку, на хлеб и еду!

И тянет ладонь через силу,
и тупо взирает вокруг.
Да кто же подаст тебе, милый?
Россия — в лесу этих рук.

Я еду в троллейбусе тёплом.
Луч солнца играет в окне.
Но бьётся, колотится в стёкла:
«Подайте, подайте и мне!
… показать весь текст …

***

Жизнь вырвана страницею из книги
и в медленный отпущена полёт…
Как жаль и недочитанные миги,
и тесно обнимавший переплёт.

Страница, словно раненая птица,
или птенец, что выпал из гнезда,
пытается на свете приютиться,
но места нет для этого листа.

Найдёт ли он приют в осенней луже
иль закружится над чужим плечом,
… показать весь текст …

Чтоб никогда не прервалась нить,
что нас ведёт, скрепя —
я нажимаю на «сохранить»
где-то внутри себя.

Знаю, в реальности так нельзя,
но через все клише —
я нажимаю на «взять в друзья»
всё, что мне по душе.

А чтоб никто не смог разозлить,
радость во мне убить —
я нажимаю на «удалить»
всё. что нельзя любить…

Перед ним лежал листок анкеты.
Взгляд его беспомощно блуждал.
Что тут думать, право, над ответом?
Не был. Не имел. Не состоял.

Вспоминал по Гамбургскому счёту
всё, что было, мучило и жглось.
А в висках стучало обречённо:
«Не пришлось. Не вышло. Не сбылось.»

С неба стекают капельки…
Сколько же слёз людских…
Старенький или маленький —
жалко тех и других.

Где-то цветочек аленький
наших желаний ждёт…
Спи, засыпай, мой маленький,
счастье к тебе придёт.

Мишки твои на коврике
сны охраняют пусть.
Ветки берёз во дворике
пусть отгоняют грусть.
… показать весь текст …

Окно выходит в белые деревья.
Е. Евтушенко

А у меня оно выходит в май,
в зелёный свежий шелестящий рай.
Напоминая разом лес и сад,
мои миры расцветшие висят.
И ветка, как большой пушистый зверь,
в балконную заглядывает дверь.
Волной листвяной плещет у окна,
и от неё вся комната темна,
но чем темней от лип и тополей,
тем на душе и чище, и светлей.
Прощаю темень, семени труху
… показать весь текст …

* * *
Я ёжик, плывущий в тумане

в потоке вселенской реки.

Мне звёзды мигают и манят,

мелькают вдали маяки.

— Плыви, ни о чём не печалясь, —

журчит мне речная вода, —

доверчиво в волнах качаясь,
… показать весь текст …

В кофейной ли гуще, в стихах, во сне
увидится некий бред —
повсюду грядущее кажет мне
уайльдовский свой портрет.

Я кофе давно растворимый пью
и часов замедляю ход,
но вновь наступает на жизнь мою
непрошенный Новый год.

Меж прошлым и будущим — пять минут.
Застыло на миг бытиё.
И бездне страшно в меня заглянуть.
Страшнее, чем мне — в неё.

Сорвалось с языка — не поймаешь,

как какого-нибудь воробья.

И сама потом не понимаешь,

ну зачем это ляпнула я?

Не сдержалась — и нет мне покоя.

Буду впредь молчаливее рыб!

А стихи — это нечто другое —
… показать весь текст …

Всё подлинное тихо и неброско,
не в замке, а в зелёном шалаше.
А это ведь и вправду так непросто —
большую радость вырастить в душе.

Вздохну над строчкой, над бутоном ахну,
погреюсь у случайного огня…
А то ведь я без радости зачахну,
или она зачахнет без меня.

Любовь, переодетая весной,
цветами, снегопадами, закатом…
Она всегда как мой сурок со мной,
хотя лежит неузнанно под катом,

до той поры, пока её прочтут,
пока нажать на клавишу решатся.
А мне привычно за свою мечту,
за вечность как за поручень держаться.

«Всего прочнее на земле печаль»…
О, олово расплавленного слова!
А ты, моё отчаянье, отчаль,
я жизни парус расправляю снова.
… показать весь текст …

Листая как-то книжку, нахожу
обёртки от давнишних шоколадок.
И в памяти счастливо ворошу, —
как детства вкус пленителен и сладок.

Таких уже названий даже нет,
и нет родных, что мне дарили сласти.
Остался в книжке их бумажный след,
обёртка, под которой было счастье.

Закладки детства бережно хранить…
Счастливым фантом станет этот фантик.
А если и прервалась где-то нить —
ты сможешь вновь связать её на бантик.

***

Прошлое обещанною птичкой
выпорхнет из божеской горсти.
Память вспыхнет, опаляя спичкой,
стоит только сердце поднести.

Неужели это всё исчезнет,
сгинет без суда и без следа,
канет в Лету, растворится в бездне
и умрёт со мною навсегда?

Я тому единственный свидетель,
чтобы тот источник не усох,
… показать весь текст …

Перед зеркалом красуясь,

От тебя я слышу: «Рубенс!»

Огорчилась: неужель?

А мне мнилось — Рафаэль!

Вот истаю, словно воск, —

Будет Брейгель или Босх!

На смену осени бомжовой
пришла алмазная зима.
Из рукавиц её ежовых
уже не вырвешься сама.

Душа захвачена с поличным.
Слова замёрзшие болят.
И холоднее, чем обычно,
любимый голос или взгляд.

Живу с покорством страстотерпца
и жду, когда же, ну когда
моё заплаканное сердце
покроет панцирь изо льда.
… показать весь текст …

Мой ноябрь обознался дверью

и стучится дождём в апрель.

Неужели и я поверю

в эту нежную акварель?

В эту оттепель заморочек,

в капли датского короля?

Соберу лучше хворост строчек,
… показать весь текст …

***

Дома, где я жила, все умерли давно,
их призраки во сне слабее писка…
Но там, где нам дано души двойное дно —
теперь они свою нашли прописку.

Там старый особняк, веранда и гамак,
там во дворе играет радиола.
Порой они встают из вороха бумаг
подобием сердечного укола.

Знакомое крыльцо… похожий силуэт…
пары конфорок коммунальной кухни…
… показать весь текст …

Обошла весь город — себя искала,

свою радость прежнюю, юность, дом.

Я их трогала, гладила и ласкала,

а они меня признавали с трудом.

Многолюден город, душа пустынна.

Всё тонуло в каком-то нездешнем сне…

Я скользила в лужах, под ветром стыла
… показать весь текст …

Ёлки, фонарики и колокольчики,
праздничные застолья…
Эти анестезии укольчики,
чтобы расправиться с болью.

Музыка, звон, мишура и сияние,
яблоки в жареных тушах,
чтобы хоть чем-то заполнить зияние
в наших ободранных душах.

Хоть через силу, а всё-таки радуйся,
верь в вековые обряды,
хоть на мгновенье забыть про утраты все,
чувствовать тёплое рядом.
… показать весь текст …