мурлычь, подруга, пока не пнули. судьба такая — все брать на плечи, тащить хромых и вставать под пули, целуя руки, что нас калечат. аллюзий — сотни, любовь с войною сплетает в строки… ну, каждый третий. «но мне не легче!» — звериным воем из горла рвется. она, не встретив к закату жизни ни в ком взаимность, винила небо — опять рассорил, растратил душу, совсем споил нас злой жребий. в принципе, априори нам быть в ответе. нам, не мужчинам. мы — инь. нам с детства, глотая слезы, — быть светом, лаской, первопричиной.

…он, ясноглазый, темноволосый, ее мирок разрушал небрежно. не оглянувшись, ушел. вдогонку: «а эту память? а эту нежность? куда теперь?» и слепым котенком все ищет, ищет, где приласкают. а нет таких. запахнув халатик, она с балкона кричала маю:
«меня не трогай! не трогай, хватит!».

а май дразнился, смеялся тихо, манил надеждой, входил без стука: «еще есть время, еще есть выход, и счастье рядом,

лишь дай мне руку".

теперь живет под кроватью ревность,
приходит ночью кусать за пятки,
целует в шею — чтоб легче пелось,
за косы тянет — чтоб слаще плакать.
об этом монстре не пишет Лавкрафт.
пережила уже, протрезвела,
ты знай — у каждого своя правда
и знай — у каждого своя вера.
все кружим, кружим в извечном вальсе,
и все наладится (непременно!)

но помни, детка, не зарекайся
от лжи, тюрьмы и его измены.

в мире законы свои, мой ангел,

хочешь победы — и бьешь прицельно, хочешь успеха — заходишь с фланга.
дарит фортуна улыбку шельмам, лгуньям, обманщикам, аферистам.

глупо считать что-то в жизни вечным,
глупо считать что-то в страсти чистым,
верить в правдивость чужих «до встречи».

стая живет по уставу стаи,
время бежит по своим канонам.
правда одна, и она простая:
хочешь быть счастлив — не будь шаблонным.
… показать весь текст …