Я однажды зарвусь.
В этих играх, пленительно сладких,
Я теряю рассудок и совесть, дышу через раз.
Острие этой нежности тонко, как сфинкса загадка,
Вкус победы мощнее, чем ядерный взрыв и кураж.
Я однажды сорвусь.
Край обрыва заманчиво близок,
Он зовет и манит меня жаждой метнуться в полет.
Где-то в сердце пророс очумевший росток альтруизма
И искусан до крови от страсти безудержной рот.
Я однажды взорвусь.
Это пламя не знает пощады,
Но прошу — пощади, повелитель, ты знаешь один,
Неприступен ли рай, и каков изнутри воздух ада,
… показать весь текст …

Касаясь лезвием тонкой муки раскрытых нервов чужой души, запомни — боль не имеет звука. Запомни, мальчик, и не кричи.
Она алее, чем кровь и розы, белее снега и облаков, пронзительнее стихов и прозы, прочнее стен и иных оков, она пьянит, раскрывая сердце, звенит, как кожа под коркой льда, она страшнее любви и смерти, она — однажды и навсегда.
Она — беззвучный удар о стену, в зубах зажатый до хруста нож, она — причина порезать вены, чтоб на секунду утихла дрожь, она не знает гордыни чести, ей безразличны слова и сны, надежды, страхи и жажда мести — ей даже крики-то не нужны.
Ее уход означает милость, и перед нею не устоять,
Но прошлой ночью мне вдруг приснилось, что боль по-своему тоже я.

в сжатых до судороги ладонях
дышат лазурные лепестки:
кто утонул в синеве бездонной,
из васильковой ушел тоски?

ты ли — на веках осевший иней,
ты — благородного сана высь.
шелк драгоценный, небесно-синий,
спрятан за взмахом твоих ресниц.

сердца напев не унять приказом,
душу не спрячет холодный слог:
если любовь не убить отказом,
непредсказуем ее итог.
… показать весь текст …

Я не боюсь входить в чужие души,
Я смел. И оттого мне нет прощения,
Здесь вовсе нет страшнее прегрешения
Чем видеть, ощущать и просто слушать.

Изломанная гордость режет сердце,
Осколками вгрызается под ребра.
В твоем аду нельзя остаться добрым.
Я бью стекло границ. Краду у смерти.

Воздвигнуты рассудка монументы:
Надгробия любви и даже дружбе.
Все разуму обращено на службу.
Я бьюсь в стекло — надеждой, болью, светом.
… показать весь текст …

слова не даются в руки, их хочется рвать на буквы,
и кистью ломать от скуки соцветья значков и звуков,
плетутся легко узоры невидимой паутины,
связавшей любовь и горечь, безжалостность и гордыню.
о милости и пощаде слова твои не звучали,
и если ступени ада ведут к облаков причалу
я вверх за тобой осмелюсь, незваная и чужая,
за пламенем веры белым, не знающим слов пощады.
И если погаснут звезды, удача уйдет беззвучно,
Оставив бессилья слезы и гаснущий жизни лучик,
Взметнутся чужие флаги к высотам чужого света —
Последней ступенью лягу к подножью твоей победы.

В черной, шелковой неге ночи
Ты листаешь мои страницы,
Изучаешь слова и лица.
Оказаться чужим — не хочешь.

Не любуйся на эту маску,
В ней от света — одни осколки.
Жизнь без счастья бывает долгой,
Словно ночи из страшной сказки.

Над балконом луна мерцает,
Сыплет жемчуг на спящий замок,
Где портрет в серебристой раме
В лунном свете безмолвно тает.
… показать весь текст …

Я прихожу и ухожу один.
Незваный гость веселого застолья,
Я тень в толпе, и мне немного больно
Смотреть на вас сквозь синеву гардин.

Я прихожу и улыбаюсь в пол.
Здороваюсь, чтоб избежать прощанья,
И россыпью бросаю обещания,
Чтоб позабыть их, лишь накроют стол.

Я ухожу и прикрываю дверь
Тихонько, чтоб не скрипнула петлица,
Я забываю голоса и лица,
Я гость. Я тень. Я в чем-то лицемер.
… показать весь текст …

Бегу муравьиными тропами меж огней.
Кивают склоненные маски, мелькают лица,
И каждый обязан единственной стороне:
Записывать имена темной кровью на шелк страницы.

Несу на себе святые долги и страх:
По локоть в крови, по колено — надежды светлой,
И по уши — лжи. Там, где ветер шумит в горах
Меня не узнают, когда я вернусь с победой.

Там солнце играет по илистым берегам,
Искрится река, и весной зацветает слива.
Здесь — вечно война. Я «спасибо» шепчу богам
За каждый рассвет, на котором мы оба живы.