Грифелем чёрного дерева небо исписано,
Каждый штришок, как последнее слово дрожит,
Жизнь восхитительно, неповторимо бессмысленна.
Не потому ли отчаянно хочется жить?
Смотришь на землю, тяжёлую, серую, старую,
Вместе с весной продолжаешь экземой болеть,
Всё, что скрывалось за нервными сердца ударами,
Хочешь сказать, чтобы долго об этом жалеть.
Входишь в сегодня в обносках недавнего прошлого,
Вновь повторяя до боли изученный путь,
Твёрдо ступаешь на снежное месиво, крошево,
И набираешь ничейного воздуха в грудь.

«Отче Всевышний и сущий на небесех!» —
Молится в панковской майке за всех
Мальчик, на землю своё разбросав тряпьё,
Он говорит: «Да святится имя Твоё,
И да приидет Царство, и воля в нём
Будет Твоею, в Тебе обретут свой дом
Тысячу лет разлучённые, — там и здесь,
Хлеб наш насущный, Господи, даждь нам днесь;
Если возможно, то наши прости долги,
Как должникам мы прощаем, и помоги
Нам от лукавых избавиться и спастись…» —
Молится мальчик, и смотрит куда-то ввысь,
И на меня… Я не чувствую ничего.
Чем прогневил Тебя? Чем заслужил его?

***

Что молитвы? Что книжников тыканье
Пальцем в строчку? Сквозь гул голосов
Жизнь проходит чуть слышно, как тиканье
Неисправных, спешащих часов.

Сердце, полное горестным опытом,
В самом центре слепой пустоты
Скажет вдруг затихающим шёпотом:
«Не хочу ничего, что не Ты…»

Грех всегда не осознан, осознанно покаянье,
Словно каменный ужас и тихой звезды сиянье,
Точно боль голубая, что мается в средостенье,
Как дыхание рыбы и первый виток растенья…

Ведь любовь, как её ты, счастливый, ни назови,
Ни молчания скорбного требует, а любви.

Проснешься… неужели не успел
Пусть не понять, но издали заметить,
Как мало в мире душ, как много тел
Живыми притворяется на свете?

Чудесный сон, от боли отстранив,
Тебя лукаво принялся баюкать,
Как доказать, что ты остался жив,
Спокойный и не слышащий ни звука?

Одна любовь надеется спасти
Тебя из тьмы, но жизнь в ушке игольном
Дрожит непрочной ниткой: «Отпусти!
Зачем ты это делаешь? Мне больно!»

Спеть хвойный лес и воздух и дома,
И ветра одинокого страданья,
Расслышав всё во всём, сойти с ума
От музыки живого мирозданья.

Стать самой чистой нотой, а потом
Вдруг осознать великий дар потери,
Увидев счастье и несчастье в том,
Что можешь помнить, чувствовать и верить.

Как ненасытная вода, шумит блаженная Колхида —
Обитель правды и труда, а геометрия Эвклида
Сдаёт бессильные права, ландшафту горному покорна,
И тонких звёзд алмазных свёрла вонзает в камень синева.
И тонкий крестик из лозы старик седой на шее носит,
У гостя помощи не просит, и не стесняется слезы.
Его домашнее вино в кувшине глиняном смеётся,
Куст золотой блестит на солнце, переливаясь, как руно.
Георгий молодой копьём пронзает древнего дракона
И песнь победного канона ликует в возгласе своём.
Поёт любое торжество, как свадьба в Канне Галилейской
И мёртвой тишиной летейской не испугаешь никого.
Народа древняя душа прозрачна и неистощима,
Столетья пролетают мимо, большими крыльями шурша.
… показать весь текст …

Звездочёт, заклинатель комет,
Рисовавший небесные карты,
Друг Ахуры и недруг Астарты,
Вдруг из башни выходит на свет.

Что его окружает теперь?
Небо звёздное светит повсюду,
Потрясён, он склоняется к чуду,
И негромкое слышит: «Поверь…»

Все созвездия ярко цветут
В говорящей траве невысокой,
И любое, как ясное око,
Чертит еле заметный маршрут.
… показать весь текст …

Хороводом порочного круга
Нашей жизни становится нить,
Мы с восторгом готовы друг друга
Обмануть, заложить, отравить.

И любовь и свобода и совесть —
Просто кладбище глупых идей,
Устаревшая, странная повесть,
Утешение слабых людей.

И ответить пытаюсь едва ли
На вопрос опостылевший всем:
«Как такими мы, Господи, стали?
Для кого Ты страдаешь? Зачем?»

***

Услышьте же: мне ничего не надо —
Ни злаков новых, ни плодов, ни стада.
Я жертвой стал за вас… довольно жертв!
Я знаю грубый жернов вашей веры,
Скупцы, лжецы, лентяи, лицемеры,
Несчастные мои, я в слове тверд.
Вы предали и образ и подобье,
Всё, что казалось целым, стало дробью,
Одежды ваши чище душ и тел,
Средь стариков, детей, мужчин и женщин
Живущих много, а живых всё меньше…
Не этого Отец для Вас хотел.
… показать весь текст …

Бегут деревья за трамваем
И за вагоном провода,
Мы не живём, — переживаем
И забываем навсегда.

Слова на сигаретной пачке
Заучиваем наизусть…
Противней пластиковой жвачки
Любого будущего вкус.

Там задыхаются от зноя,
Гниют, как серая трава,
Реальна смерть. Всё остальное —
Всего лишь громкие слова.
… показать весь текст …

Везде от Нила и до Яузы в объятьях серо-бурой тины
Мы тащим, как барон Мюнхгаузен себя за патлы из трясины,
Не верим в тяжесть ситуации, боясь принять исход унылый,
Сопротивляясь гравитации с наивной распоследней силой.
И пусть суставы не сгибаются, мы побеждаем в поединке,
Над камышами поднимаются уже разбухшие ботинки,
И мы почти летим счастливые и на ветвях ворон считаем,
И корчим рожи некрасивые и смело в облаках витаем,
Отважно с вихрями сражаемся… скажи, кому какое дело,
Что мы всегда освобождаемся, внизу своё оставив тело.

***

Дождь весенний на снег сменяется,
Бредит краденным январём,
Муза въедливая склоняется
Над открывшимся словарём.

Память рифмой звучит непрошенной,
И деревья дрожат в окне,
Маски странных метафор сброшены,
Вновь строка не даётся мне.

В отраженье тревоги корчиво
И осколки пустого сна,
… показать весь текст …

Свет Его бесконечным потоком
Льётся к нам из неведомой тьмы,
И скрывают на троне высоком
Лик Его облака и дымы.

Он над высью царит голубою,
Он древнее стихий и времён.
Как поверить, что ставший тобою,
Сам тебе улыбается Он?

Ты и тени Его не вмещаешь,
И вздыхаешь при виде огня
«Для чего же меня посещаешь?
Объясни, что тебе до меня?»
… показать весь текст …

Заложи страницу листиком дубовым,
Пусть переродится то, что было словом
В тонкие прожилки, в тело кружевное,
В стружку и в опилки, в честное земное.
Пусть спешит проникнуть в душу и под кожу,
Чтоб расти и никнуть, если только сможет,
Пусть шумит над ухом, пусть лежит сгнивая,
Чтоб шутить над слухом, слово навевая.

— Раздай именье… — Говорит Господь.
А что я кроме времени имею?
И если с каждым днём слабеет плоть,
Чем клясться мне, как не душой своею?
Дрожать ли над сокровищем отцов,
Когда равны и бедный и богатый?
От памятников, хижин и дворцов
Останется лишь сумрак ноздреватый.
Что делать с этой странной тишиной?
Она моё последнее богаство.
— Раздай именье и ступай за мной!
Меня пугает нищенское братство,
Идущее по водам и в огонь
Входящее всецело без сомненья…
… показать весь текст …

***
Выходишь в тишине на снег,
Где замерзает синий вечер,
Не приподнять тяжёлых век,
Снежинки падают на плечи.

Сверкает снегопад стеной,
Дрожит молочною завесой,
Он говорит: «Идём со мной…»
И кружит медленно над лесом.

И точно знаешь: это знак,
Но отвечаешь тихим стоном,
Боишься сделать первый шаг
… показать весь текст …

Был бы я режиссёром, наверно, снимал бы фонарь
Круглый год, днём и ночью, под снегом и ливнем шумящим,
Составлял бы обыденных дней рукописный словарь,
Восхищался бы самым нехитрым своим настоящим.
Чудеса — это просто, и всё, что умеет поэт,
Видеть в каждой мельчайшей детали присутствие Бога,
Бесконечно ловить ненадёжный мерцающий свет
И другим отдавать на храненье хотя бы немного.

Законы чести соблюдаю среди вселенской кутерьмы,
Я выступаю против тьмы, кровавой схватки ожидая.
Я невредим, но как болят и ноют будущие раны,
В моей крови давно кипят слова, бессмысленны и рьяны.
Увы, предвижу я исход войны нешуточно жестокой,
Но не в чужой земле далёкой, а здесь, где каждый прав и врёт.
Я выхожу на честный бой и до смерти готов сражаться,
И никому не догадаться, что я сражаюсь сам с собой.

Развевается как рубаха пустота на сыром ветру,
Ствол древесный органом Баха к небу тянется поутру,
Иоганна услышав гаммы, где ликует незримый царь,
Притворилась природа храмом, охраняющим свой алтарь,
Благодатью сияет жгучей, ей обязана жизнью всей…
Вздрогнет ельник в тени колючей, озираясь, как фарисей.
Свет меняется постоянно, и цветы на ветвях куста
Распускаются, словно раны окровавленного Христа.