А он совсем не такой как все,
он любит виски и чай из трав,
и босиком ходит по росе,
от дел городских устав.

Ему ветра с дождём — нипочём,
он обнажает пошире грудь,
и если к тополю льнёт плечом,
чтоб силы его вдохнуть.

Он рвёт судьбу, не жалея нить,
которую пряли, добавив медь.
Он знает, как ему лучше быть:
бунтуя, готов сгореть.
… показать весь текст …

Если я пропаду, ты знай -то меня поманила осень… Видно, грусти моей — через край, високосит меня, високосит.

Слишком низкие потолки -надоедлив дизайн июля. Кто-то высушил нам мозги, разомкнули нас, разомкнули.

Я наверно, опять неправ, перепутав дожди спросонок, время года, страну, устав… Слишком тонок наш мир, слишком тонок.

Ни писем, ни звонков… Виной, пожалуй, осень, тому, что на душе и грустно и легко, и ветра паруса печаль мою уносят на самый край земли. Махну тебе рукой, прощаясь не на день, до следующих вёсен, до радостных стрижей, до ласковой травы. Пойду глухой тропой, что застелила осень хрустящим полотном отплакавшей листвы.

В вечерних брызгах нервного фонтана,
в дрожащих стрелках городских часов,
в толпе юнцов у стойки ресторанной,
в невнятном шуме чьих-то голосов,
в июльских тучах, липнущих к лазури,
в густой траве, в объятьях чьих-то рук,
и в стуке клавиш на клавиатуре,
в холодном страхе гибельных разлук,
в тупой тоске под утро после пьянки,
в мозаике из песен Пикника,
в гадании назойливой цыганки,
в узорных крыльях чудо-мотылька
я чувствую тебя, и взгляд твой влажный,
и дерзость рокового языка…
… показать весь текст …

Я встану тенью за твоей спиной,
я стану отголоском снов осенних.
Пусть в каждом слове, сказанном не мной,
в чужой улыбке — для тебя спасение
от чёрствых будней, холода утрат,
от смутной неприкаянной тревоги,
щемящей сердце с самого утра…

Я — тень листвы, ложащейся под ноги.

Я ненадолго к твоему огню.
Так много разного сегодня между нами.
И горечь слов болтливого цунами
осталась в прошлом /что я говорю?/.

Давай на август глядя, помолчим.
Легко дарил себя я тем, кто дорог.
Как летний вечер тих, и свеж, и долог…
Хотелось отыскать бы сто причин

остаться здесь, на краешке земли,
где по ночам утробно плачут жабы:
последний принц по зрению был слабым,
русалки Ваню в омут увели…
… показать весь текст …

Говори, говори мне любые слова,
от которых бы кругом пошла голова.
Без тебя — я как сорная в поле трава.
Ты прости, я, наверно, банален…

Но, как всякий влюблённый, и я — без стыда,
словно ветер в степи, словно в море — вода,
растворился в тебе навсегданавсегда
из экстракта стихов и печали…

Пусть дрожит на ресницах несбывшийся сон,
пусть я буду сегодня казаться смешон,
ты простишь мне дурацкий осенний фасон,
так некстати звучащий для лета…
… показать весь текст …

Давай надышимся сентябрьской тишиной,
пока ещё не тронутой дождями,
не забегая вдаль — что будет с нами,
вдохнём всей грудью пряности ночной,
успеем важное друг другу рассказать,
быть благодарным осени за милость,
что в самом сердце нежность сохранилась,
и что порой так хочется сломать
всё, что казалось прочным и суровым,
что красит в чёрное сиреневую грусть,
но не ломается… А впрочем, ну и пусть,
поскольку главное — я понят с полуслова…

Мне хочется унять февраль,
и просто жить, не с кем-то.
Мой месяц имени Печаль
стихи порвал на ленты.
И словно Реквием себе
в бесплотном снежном мире
подвёл черту своей судьбе,
и выстрелил как в тире,
оставив сажу на снегу
и пару дней — на сдачу.
Зачем я пепел берегу?
Зачем слова я трачу?

Ты вновь идёшь по замкнутому кругу,
и жизни горечь пробуешь на вкус
и пишешь тексты, посвящая другу…
А знаешь, если честно, я боюсь
касаться слов — они совсем живые,
такие вряд ли выдержит шкала,
судьба фолит с тобой — бросай штрафные,
и снова капсула становится мала,
но ты всё прячешься /подобие улитки/,
мир наизнанку вывернув давно.
С тобой мы столько раз бывали биты…

Давай, my friend, налижемся в гаvно.

Январь мне сердце ветром опалил.
Да я и не рассчитывал на милость.
Наверно, что-то в мире изменилось,
и в шорохе потусторонних сил
я ощущаю — сломано крыло…
Конечно, для тебя такая малость.
Но всё, что у меня теперь осталось —
бумага, ночь для вдохновений и перо…

В июльском запущенном вяло-текущем процессе,
в корзинках, набитых бордовою нежностью вишни,
в закатных лучах над полоской инертного леса
рассыпались чувства мои. Их почти что не слышно.
Но знаю, прочтёшь — на страницах опальной тетради,
почувствуешь пульс недописанных строк деграданса.
Поймай этот пульс нитевидный, прошу, бога ради,
на кончиках пальцев войди в состояние транса

Он — немного романтик, немного — циник.
Он умеет услышать любой пустяк,
и в чужих стихах для него самый цимес —
блюз мурашек по коже /ну как-то так…/
Он и сам не прочь срифмовать пару строчек,
открывая по жизни пароль из око’н.
Пусть слова его для кого-то — не очень…
Он давно сам себе и судья, и закон.

Когда-нибудь я напишу про свет,
лучащийся из глаз черней оливы.
Ну, а пока — дорога — под обрывы,
и в сердце боль, которой рифмы нет.
Я в снежном зачарованном плену,
в нём места нет для времени и вёсен.
Я становлюсь всё более несносен,
измерив скрежет зим на глубину
звучания во мне и за заставой
приняв на грудь свирепый дух ветров,
вдруг понимаю, что уже готов
давиться вновь стихов своих отравой…

Подтекста не ищи: виною осень и слякоть на дворе. Мой город сник, продрогли ветки старых добрых сосен. А я сижу с одной из лучших книг, но взгляд поверх страницы. В сердце — тихо. Прислушиваюсь — вот и дождь прошёл.

Ты не прочтёшь мной не рождённый стих и не скажешь мне: «Всё будет хорошо».

Зима в разгаре — снегу намело…
Зарыться бы в него, стихи читая травам —
уснувшим в октябре. Но делается ржавым
снег под колёсами. Сменить бы ремесло —
и перестать искать своим усталым сердцем
сквозь пепел распродаж — грошовый бриллиант.
Забытые слова — сумеешь ли согреться?
Когда-то был во мне к словам такой талант…

И снова ду’шу — в клочья. Снегопад…
Как сигарета, дотлевает мой покой.
Который час, который год подряд
лелею одинокость. Никакой
звонок не потревожит. Про запас
хранилась нежность, но своей рукой
её бездарно тратил. Свяжет нас
лишь соль — моей немёрзнущей строкой.
Дай бог, чтобы тебя хоть кто-то спас
в жестоких буднях тающей зимы…
Как много нежности осталось /без прикрас/.
Возьми, что есть. Пожалуйста, возьми.