Когда Бродский прилетел за Нобелевской премией, журналисты обступили его:

— Вот вы американский гражданин, живете в Америке… и одновременно — русский поэт, премию получаете за русские стихи… Кто же вы? Американец, русский?

— Еврей, — сказал Бродский.

…Родиться бы сто лет назад
и сохнущей поверх перины
глазеть в окно и видеть сад,
кресты двуглавой Катарины;
стыдиться матери, икать
от наведенного лорнета,
тележку с рухлядью толкать
по желтым переулкам гетто;

вздыхатъ, накрывшись с головой,
о польских барышнях, к примеру;
дождаться первой мировой
и пасть в Галиции — за Веру,
Царя, Отечество, — а нет,
так пейсы переделать в бачки
и перебраться в Новый Свет,
блюя в Атлантику от качки.

Стихи, написанные
на улице Леиклос, в бывшем еврейском квартале Вильнюса

По свидетельству современников, Бродский был еврей, считавший, что живет в дохристианскую эпоху. С Г-сподом Б-гом были у него свои интимные, сложные отношения, как оно принято в нашем веке среди интеллигентных людей. Раздраженно говорил об одном общем приятеле, поучавшем:

— Иосиф, вы уже не мальчик, пора подумать о душе… надо креститься.

— Но он не крестился?

— Нет. Креститься для него было бы некоторым насилием над природой.

Пастернак хотел быть Садко, иметь белокурые волосы, голубые глаза… Быть русским героем. В этом отношении Бродский — абсолютно нормален.

— Когда я, — вспоминал сэр Исайя Берлин, — беседовал с ним, было ясно — мы одной породы. Никаких помех — я не был англичанином, он не был специфически русским. Просто разговаривали два еврея.
------

Мемориальная доска:

В 1990 году на доме Иосифа Бродского вырезали ножом:

ЗДЕСЬ ЖИЛ
ВЕЛИКИЙ РУССКИЙ ПОЭТ

Последнее замазано… Внизу нацарапано:
ЖИД

— И еще удивляются, — сказал Бродский, — что я не еду…

А теперь посмеемся!

Дети и взрослые — все вместе!