* * *
Я умом могу понять все доводы…
Не держи меня, дай я уйду.
Песенка рождается без повода
и не может жить на поводу.

То, что я любил когда-то смолоду,
нынче за версту я обойду.
Песенка рождается без повода,
и поводья рвутся на ходу.

Зряшной жизни я хочу попробовать,
с пустяками быть накоротке.
Песенка рождается без повода,
песня не живет на поводке.
* * *
Все беспричинно. Чей-то взгляд. Весна.
И жизнь легка. Не давит ее ноша.
И на душе такая тишина,
что, кажется, от счастья задохнешься.

Все беспричинно. Чей-то взгляд. Зима.
И жизнь бежит. И неподъемна ноша.
И на душе такая кутерьма,
что, кажется, от горя задохнешься.

То ночь жарка, а то морозен день…
Вся жизнь в полоску, словно шкура тигра.
А на душе такая дребедень…
Да, жаль, к концу подходят эти игры…
* * *
В трамвай, что несется в бессмертье,
попасть нереально, поверьте.
Меж гениями -- толкотня,
и места там нет для меня.

В трамвае, идущем в известность,
ругаются тоже и тесно.
Нацелился, было, вскочить…
Да, черт с ним, решил пропустить.

А этот трамвай -- до Ордынки…
Я впрыгну в него по старинке,
повисну опять на подножке
и в юность вернусь на немножко.

Под лязганье стрелок трамвайных
я вспомню подружек случайных,
забытые дружбы и лица…
И с этим ничто не сравнится!
* * * * * *

Любовь готова все прощать,
когда она -- любовь,
умеет беспредельно ждать,
когда она --любовь,
любовь не может грешной быть,
когда она -- любовь,
ее немыслимо забыть,
когда она --любовь,
она способна жизнь отдать,
когда она -- любовь,
она -- спасенье, благодать,
когда она -- любовь,
полна безмерной доброты,
когда она -- любовь,
она естественна, как ты,
когда она -- любовь.

* * *
Осень начинается в горах,
а затем сползает вниз, в долины…
В нижний лес прокрался желтый страх,
белый снег покрасил все вершины.
Старость начинается в ногах,
даже в зной, укутанные, мерзнут…
И ползет наверх холодный страх
предисловием событий грозных.