— Вы помните эпизод из мультфильма про Винни Пуха, когда он в гостях у Кролика съел все припасы, а потом застрял в дверях?
— Да, конечно, — согласно улыбнулись муж и жена.
— Перечислите мне сейчас: какие чувства испытывал при этом Кролик?
— Чувства? Перечислить? — неуверенность, даже растерянность на лицах.

Два инженера. Время — разгар перестройки. Неурядицы с работой у обоих. Зарплату платят нерегулярно. Пытались подработать челноками, не заладилось, с трудом вылезли из долгов. Двое детей-подростков.

В семье постоянно происходят скандалы, иногда на пустом месте, и у родителей возникает чувство вины и тревоги за семью. Сын начал хамить, прогуливать школу, связался с компанией «таких же бездельников», на попытки родителей приструнить его отвечает: «Да вы на себя посмотрите!» Дочка недавно выдернула себе все брови, стала похожа на инопланетянку. Когда спросили зачем, ничего не смогла объяснить. Невропатолог сказал: невроз.

— Я иногда ночами не сплю, думаю — что с нами происходит?! У нас же хорошая семья — муж, дети… — говорит мать.
— Это все бардак в государстве! Развалили такую страну, и люди, кто не чиновник и не вор, места себе найти не могут… — объясняет отец.
— Так что же с Кроликом? — спрашиваю я.
— Ну, наверное, злость, — предположил мужчина.
— Радость, что ушли наконец, — высказалась женщина.
— Он не ушел, он застрял, — напомнила я и уточнила: — Кролик злится на Винни Пуха?
— Да чего на него злиться? Он же дурачок… — улыбнулся муж.

Минут сорок мы потратили на то, чтобы выяснить, что Кролик испытывает сложную смесь чувств из злорадства, жадности, тревоги, обиды, высокомерного осознания собственного превосходства и одновременно принятия ситуации такой, какая она есть (это его друзья, других у него нет и, скорее всего, не будет). Мои посетители в буквальном смысле вытирали пот со лбов.

— Вот! — сказала я. — Это именно то, чему вам предстоит научиться.
— Простите… Чему именно? Анализировать художественные произведения?
— Опознавать чувства, свои и чужие, и говорить о них. Вы ругаетесь, потому что совершенно не умеете этого делать.

Во время нашей следующей встречи я обучила супругов методике «неоскорбительной коммуникации» (я уже о ней на «Снобе» здесь и здесь). Они ушли с твердым намерением попытаться переломить ситуацию.

Через некоторое время в моем кабинете снова нарисовался мужчина. Один. С поджатыми губами и взглядом в сторону.
— Жена послала меня к вам. Сказала, что я порчу ей всю картину, — достаточно безразлично сообщил он. — Она, дескать, пытается спасти семью и детей, а я не желаю ничего делать. Наверное, она права.
— Вы действительно не желаете?
— Я просто не могу. Вы были правы, я не только про Кролика, я про себя-то не знаю — чего это я сейчас чувствую. Меня с детства учили — мальчик должен быть сдержанным. И вот теперь, когда мне за сорок… У жены, действительно, получается вроде, а у меня и слов-то таких нет, методика там ваша или не методика… Вы извините, конечно.
— Все нормально. Вы правы, — сказала я.

Он взглянул с надеждой, и я с грустью подумала: «Вот, взрослый сильный мужик ждет, что я сейчас отменю свои рекомендации и освобожу его от тягостной обязанности хоть что-то знать о своем внутреннем устройстве…»

— Существуют культуры, в которых всем, мужчинам и женщинам, позволено говорить о своих чувствах открыто, — сказала я. — Например, итальянская. Есть северные культуры, скандинавы или, допустим, традиционные культуры североамериканских индейцев, — там о чувствах равно не говорит никто. Мы, славяне, занимаем промежуточное положение…

— Как всегда, — вздохнул мужчина. — Не Европа, не Азия, болтаемся посреди мира. И в чем же эта промежуточность заключается?

— У нас женщинам позволено говорить о своих чувствах, плакать и так далее. А мужчинам — нет. То самое, о чем вы сказали: мальчик должен… чувства надо скрывать. «Синдром Чингачгука» — он не только ничего не говорил о чувствах, у него еще и на лице ничего не отражалось! На научном языке это называется «алекситимия». Считается одной из важных причин ранних мужских инфарктов.

Мужчина явно бессознательно, но весьма прицельно схватился за сердце (знает, где оно!). Мы помолчали.
— И что же — все безнадежно? — спросил он наконец. — Я не смогу научиться?
— А вы хотите?
— Ну… это… в общем, да!
— Сейчас составим список чувств. Дома вы его дополните с помощью жены и детей. Повесите на стенку. Если возникла ситуация, идете к списку, выбираете то, что подходит, и говорите: чувство номер восемнадцать.

Мужчина захохотал.
Составили начальный список из двадцати чувств (мужчина сопел, напрягался, но все равно без моей помощи не обошелся). Ушел, неся список в руке и что-то бормоча себе под нос. Я мысленно пожелала успехов ему и его семье.

***
С тех пор прошло много лет. Метод простой, смешной, но вполне рабочий, помог десяткам, если не сотням семей. Обычно список постепенно расширяется (все желающие могут подписать вновь «пойманное» ими чувство). Со временем даже мужчины приучаются говорить не только номерами. В сочетании с методикой «неоскорбительной коммуникации» весьма гармонизирует ситуацию практически в любой семье с доброй волей к изменениям. Буду рада, если пригодится кому-нибудь еще.