Натурную съемку прервал сильный дождь, мы спрятались в «Газели» и ждали у МКАДа погоды.
С футбола и баб, разговор плавно скатился на театральные премьеры этого сезона:
— …Абсолютно не на что сходить. Все вторично, а временами и третично…
— Есть пару свежих постановок, но в основном соглашусь — театр стагнирует.
— Зритель не идет. Все возня и топтание на месте, нет новых идей. Причем это уже несколько сезонов подряд.
Оператор Андрей неожиданно влез в разговор заядлых театралов:
— Театр как жанр давно умер, еще сто лет назад, когда изобрели синематограф. Тупиковая ветвь искусства. Вы меня простите, но я на своем веку снял не одну сотню постановок и ни на одну из них не купил бы билет за свои деньги… Просто не существует спектакля, который эмоционально возместил бы мне потраченные на его просмотр время и деньги!

Только заядлые театралы набрали воздуха, чтобы возразить оператору, как тот внезапно заржал. Смех был абсолютно не в тему предшествующего пафоса, поэтому и сбил всех с толку.
Отсмеявшись, Андрей продолжил:
— Простите. Вспомнилось. Беру свои слова обратно. Все же был один спектакль, на который я бы купил билет за любые деньги, хоть и был тот театр бесплатным.
Году в семидесятом, мама повела меня во дворец пионеров на новогоднюю премьеру сказки, которую я не забуду до конца своих дней. Насколько я помню — это был самодеятельный театр, приятный уже тем, что детские роли в нем играли не лилипуты, а самые настоящие дети…
Мне было лет десять, может двенадцать. Сижу смотрю.
Там вся бодяга крутилась вокруг педофилически настроенного Кощея Бессмертного и его жертвы — маленькой принцессы лет восьми.
То принцесса спрячется от злодея в зрительном зале, то кащей сам спускается в публику, чтобы выпасать оттуда девчонку (но добрые зрители сдавали его как стеклотару…) и маленькой жертве всякий раз удавалось ускользнуть и укрыться либо у доброй волшебницы, либо у зайчика, который жил почему-то с морковкой… Ну да не в нем суть.
В самый кульминационный момент, когда уставшая принцесса уснула, а у зрительного зала не хватило децибел, чтобы вовремя ее разбудить, кощей и напал на бедняжку. Он втащил ее на высоченное дерево выше облаков (реально выше облаков, метра четыре от сцены, не меньше) Там на самой верхушке висел привязанный цепями сундук, в котором по документам и находились все кащеевы прибамбасы: утки, смерти и яйца с иголками.
Под вспышки жутких молний, педофил запихнул жертву в сундук и закрыл на огромный висячий замок.
Прошло минут двадцать, пока добрые волшебники с зайцем и морковкой — узнали как погубить кащея и полезли на дерево. Несмотря на жалобные стоны из сундука и дикие крики зрителей, что мол принцесса внутри и скидывать ларец в пропасть никак нельзя, добрый кузнец на головокружительной высоте продолжал долбить железную цепь, осыпая всех красивыми электросварочными искрами.
Внизу ожидая смерти, извивался и страдал кащей, заламывая черные ручки с огромными когтями.
Цепь оборвалась, зал ахнул и сундук с диким грохотом рухнул на сцену. Педофил картинно дернулся и медленно лег сверху, чтобы спокойно умереть на крышке своего богатства.
Внезапно перед нами с места поднялся мужик в строгом костюме при галстуке, с цветами в руках. Быстрым движением, он откинул в сторону букет и заорал: «Вызывайте скорую!!!»
В три прыжка новый сказочный персонаж уже вскочил на сцену и кинулся открывать сундук. Но замок не поддавался. Мужик бросил бешенный взгляд в темный притихший зал и закричал: «Кто-нибудь, дайте отвертку или ломик!!!»
Над мужиком навис кащей, который и вправду оказался бессмертным и загробно произнес:
— Кто ты такой?! Уходи… Это мой сундук!!! Я превращу тебя в ежа!!! Ах-ах-ха-ха!!!
Мужик вскочил и со всей дури двумя руками пихнул нечисть в грудь. Да с такой силой, что кащей оторвался от земли и полетел. Даже его зловещие черные чешки от неожиданности слетели с тонких ног.
Через два метра злодей под веселый хохот зала, больно приземлился на копчик и устрашающе сдавленно зашипел:
— А… Блядь!!!
А сумасшедший мужик в костюме продолжал суетливо отрывать могучий замок, но все безуспешно…
Вдруг откуда-то из-за кулис к дикому мужику сзади подбежала наша принцесса, живая, здоровая, да еще и в новом шикарном платье и испуганно заговорила:
— Папа, папа, не ломай сундук, не бойся, меня потом оживит заяц. Иди обратно в зал.
Запыхавшийся мужик обнял принцессу, сконфузился и сказал сидящему на копчике кащею бессмертному:
— Простите меня, Альберт Маркович, я не знал…
Альберт Маркович грустно махнул на мужика черными когтями и под бурные аплодисменты, превозмогая боль, пополз под опускающийся занавес.
А через пару минут и скорая подоспела…

Теперь скажите господа театралы — какой известный вам современный спектакль может мне подарить эмоции подобной силы??? Вот то-то…