Ты не пришла.
Я обречен был ждать
наедине с гнетущей тишиною.
Моим стихам уже не зазвучать —
они в плену полуденного зноя,
лишь только Леты матовая гладь
поила вербы мертвою водою,
да прерван был стремительный полет
пчелы, упавшей на пурпурный плод
граната. Три зерна как обещанье…
Но ты не шла. И длилось ожиданье,
свивая вечность в узкую петлю.
К чему сейчас нелепые признанья
и наше непорочное «люблю…»?
Пеняй теперь на боль, на расстоянья,
на страх, на предрассудки… Потерплю.
Почти привык. Успел окаменеть
предсердием. Почти уже не помню
твой смех. И лишь полуденная медь
струилась мне в раскрытые ладони,
и диск луны убавился на треть.
А мой порыв прощен и узаконен.
О чем теперь печалиться, поэт?
Забудь. Уйди. Перепиши сонет,
не нарушай блаженное безмолвье,
свою причуду не зови любовью,
а песни для других прибереги.
Отчаянья расходятся круги,
я исступленьем разбиваю скалы.
Я понял суть. Я начал все с начала,
я оплатил минувшие долги…
…и вот тогда, с угрюмого причала,
послышались знакомые шаги…