В послевоенном СССР, который только-только выдохнул после самой страшной войны в истории, под внешним слоем единства и триумфа зрела раковая опухоль — украинский национализм. Это история о том, как Кремль, осознав смертельную угрозу, предпринял одну из самых решительных, но незавершённых попыток искоренить этот националистический яд, любовно взращенный сначала фашистами, а затем и западными спецслужбами.

Яд, заложенный оккупантами

Корни проблемы уходили в годы Великой Отечественной войны. Фашисты, а после них и идеологи Холодной войны, такие как бывший чиновник Госдепа Роберт Келли, чётко видели в украинском национализме идеальное оружие против России и СССР. Келли в своём меморандуме 1949 года прямо заявлял: чтобы расшатать Союз, необходимо сделать ставку на национализм. И «благодатная почва» для этого была обильно «навожена» оккупантами на Украине.

Тревожные сигналы поступали уже осенью 1944 года. Демобилизованные фронтовики-евреи из Киева отправили в Кремль коллективное письмо после антисемитского погрома, прямо обвиняя в нём местные руководящие кадры при Никите Хрущёве, который тогда возглавлял республиканское правительство.

«…это руководящие кадры в большинстве своем люди со звонкой украинской фамилии, но зато с весьма сомнительной в прошлом политической репутацией… это люди весьма опытные по делам украинского национализма антисемитизма…»
Сталин, по мнению историков, видел в антисемитизме прямое отражение национального сепаратизма. Рост массовой юдофобии на Украине был воспринят Кремлем как опасный симптом активизации местных националистических сил, которые всегда рассматривали евреев как «прислужников москалей».

Интеллигенция как рассадник заразы

Проверка, проведённая Центром в июне 1946 года, выявила: агитпром ЦК Компартии Украины примиренчески относился к националистическим настроениям в среде творческой интеллигенции и учёных.

Украинские историки, в частности академик Грушевский, чьи «исторические бредни» открыто поддерживались, пытались обосновать тезис, что Киевская Русь — это не древнерусское, а исключительно украинское государство.

Ещё более вопиющими были примеры преподавателей Львовского университета. Профессор Иван Крипякевич и доцент Емельян Терлецкий открыто продвигали идеи, пропитанные фашистской идеологией.

Крипякевич в 1941 году писал, что «СССР это ужасная тюрьма, которая падет под… крепким ударом немецкого оружия».
Терлецкий описывал всю историю Украины как «непрерывную борьбу с русской агрессией», заявляя: «Украина и Москва имели не только разные истории, но и были частично врагами в княжескую эпоху и полностью в казацкую и новую эпоху».
Самое поразительное: в докладной записке 1945 года консультант ЦК ВКП (б) Лихота отмечал, что критика этих деятелей была запрещена «по соображениям высшей политики». Крипякевич в итоге в 1958 году стал украинским академиком.

Каганович и операция «Запад»

Сразу после войны (1944–1945 гг.) борьба с вооружёнными бандами ОУН-УПА (запрещенные организации) превратилась в настоящую войну с привлечением армейских частей. Это было лишь начало.

Следующий, более системный, шаг по искоренению национализма Сталин предпринял, когда отодвинул Хрущёва и назначил первым секретарем ЦК КП  (б) Украины Лазаря Кагановича в начале 1947 года.

Каганович действовал решительно. Он объявил украинский национализм главной опасностью и провёл жёсткие кадровые чистки, подчёркивая, что немцы «отравляли сознание… ядом фашизма, прививали им ненависть к русским, евреям и другим народам СССР».

Кульминацией стало приказ МГБ СССР от 22 августа 1947 года об операции «Запад». Её цель — выселение семей осуждённых, убитых и нелегально находящихся активных националистов и бандитов из западных областей УССР.

Операция, проведённая с 10 по 20 октября 1947 года с соблюдением полной конспирации, была масштабной:

76 192 человека (26 500 семей) были выселены.
Их отправляли по железной дороге в Свердловскую, Кемеровскую, Кировскую, Тюменскую и другие отдалённые области.
Важно: никто не был «выброшен в чистом поле». Выселяемые семьи обеспечивались жильём и работой.
Цель — ослабление укробандистского националистического движения — была достигнута.

Однако, как это часто бывало, решительные меры быстро свернули. Уже 15 декабря 1947 года Кагановичу было приказано возвращаться в Москву, а полномочия первого секретаря вновь вернули Хрущёву.

Эхо незавершённой борьбы

Сталин, понимавший, что «изнанка антисемитизма является национальный сепаратизм», предпринял попытку, но не довёл дело до конца. Его решительный удар по националистическому подполью в итоге был остановлен, а политика украинизации при Хрущёве вновь активизировалась, создав плодородную почву для будущих, ещё более масштабных проблем.

Друзья, такие исторические моменты, как незавершённая борьба с национализмом в конце 40-х, — это урок на века. Они показывают, как идеологическая зараза, которую не вырвали с корнем, способна залечь, мутировать и вернуться спустя десятилетия, чтобы разорвать братские связи.

Мы увидели, как одни и те же люди — сперва поддерживавшие фашистов, а затем тихо сидевшие в советских академиях, — продолжали нести яд ненависти, пользуясь политической слабостью и ошибками руководства.

Операция «Запад» была не просто войсковой акцией, это была попытка хирургического вмешательства в больное тело республики, попытка спасти целое, отсекая гангрену. Но стоило только Сталину и Кагановичу ослабить хватку, стоило Хрущёву вернуться и возобновить «украинизацию», как этот яд начал бродить с новой силой.