Она ходит по мху и трясине моих болот
Иногда тихо шепчет, бывает, криком кричит,
Её каждый, кто встретил, сразу же узнает,
Но не каждый узнавший, всё бросив, за ней спешит.
А вот те, кто ушли с ней, в них общего ничего:
Тот был молод, тщеславен, наивен, любим и глуп,
А у той никогда-то и не было своего
Ни угла, ни надежды, ни мыслей, ни даже рук —
Всё кому-то то шила, то штопала, то пряла,
То полы подметала, качала чужих детей,
А когда та, в тумане, с собой её позвала,
Как была босиком, не обувшись ушла за ней.
А вот этот, читатель страшных, как ложь, времён,
Сочинитель надежд, заговаривающих тоску,
Говорил нам, что жизнь, как и смерть, это только сон —
Как мальчишка, вприпрыжку бежал за ней по песку,
По холодной, ноябрь же, по черной речной воде,
По седой из-за инея утром траве болот,
Ничего не сказал: ни куда, ни зачем, ни где,
Внуки висли на нём — отстранил их: ,Она зовёт!,
Я хожу иногда, провожать её до угла,
До сосны у оврага, где темная ночь цветет —
Если б только она за собой меня позвала!
Но она только шепчет, и плачет, и не зовёт…