Я — летающая по улицам города чайка. Не та, что парит над морем, высматривая рыбу в бескрайних волнах, а городская, проворная, циничная. Мой мир — это потоки воздуха между высотками, скользящие под крыльями крыши, сверкающие ленты дорог внизу и бесконечный, ни с чем не сравнимый буфет из мусорных баков, открытых окон и неосмотрительных пешеходов с едой. Я — хищница, наблюдательница, свободный дух, я вижу город свысока.

Когда-то я была дикой, морской чайкой. Мой мир был солоноватым воздухом, криками чаек-сородичей, запахом рыбы и бескрайними просторами. Я знала приливы и отливы, штормы и штили, и каждый день был охотой и выживанием в чистой, первозданной природе.

Но потом что-то изменилось. Город стал манить своими огнями, своими запахами, своей лёгкой добычей. Я спустилась ниже, в этот лабиринт из камня и стекла, и мой мир преобразился.

Я видела мир глазами свободной птицы, адаптированной к цивилизации. Это мир, где высота даёт власть, где можно быть над всем, но при этом пользоваться всеми благами, что предлагают люди. Мир, где каждый мусорный бак — потенциальный клад, а каждая крыша — безопасное убежище.

Я видела людей. Они были такими смешными, такими суетливыми внизу. Они торопились, кричали, толкались. Я играла с ними, кружа над их головами, выхватывая еду из их рук, наблюдая за их реакциями. Они были моими невольными кормильцами и источником развлечений.

Я слышала тысячи звуков — гул машин, сирены, обрывки музыки, людские голоса. Всё это сливалось в единый, оглушающий оркестр города, в котором я была единственным бесшумным дирижёром, парящим над ним.

Однажды, когда вечерние тени уже ложились на улицы, и я кружила над оживлённой площадью в поисках запоздалого ужина, я заметила двух людей. Они стояли близко друг к другу, и я почувствовала в их энергии нечто, что могло быть интересным. Я снизилась, планируя пролететь мимо, чтобы оценить ситуацию.
 — Девушка, а можно с Вами познакомиться? — донёсся до меня голос парня. Он был низким, вкрадчивым, и я почувствовала в нём знакомый оттенок наглости, который часто предвещал стычку или бегство. Я летела достаточно низко, чтобы уловить этот специфический запах тревоги, смешанный с запахом городской еды.
Мои острые глаза, привыкшие выхватывать малейшие детали с высоты, заметили, как девушка напряглась. Её поза изменилась, словно она готовилась к прыжку. — Ты что? Никогда! Руку из-под юбки убери! Ааааааа? — крик девушки, пронзительный, полный ярости и ужаса, ударил меня, как звуковая волна, заставив мои крылья слегка дрогнуть в воздухе. Это был звук, такой резкий, такой чистый в своей первобытной эмоции, что он выбивался из обычного городского шума, подобно одинокой раненой рыбе, бьющейся на поверхности воды.

В тот миг я, летающая чайка, которая видела сотни драм, тысячи конфликтов, почувствовала нечто большее, чем просто обычную человеческую суету. Этот крик был не просто звуком; это был выплеск чистейшего, незамутнённого страха и отвращения, который заставил меня, хищницу, на мгновение забыть о своей жажде добычи. Я, свободная птица, вдруг ощутила остроту чужой несвободы, чужой уязвимости.

Я видела, как девушка бросилась бежать, её шаги быстро стихли в толпе. Парень, ошеломлённый, постоял немного, потом пнул ногой урну (из которой я могла бы ещё что-то вытащить!) и тоже растворился в сумерках. А я осталась парить над площадью.

Мой мир, мир летающей чайки, теперь был не только миром еды и выживания. Он был миром, пронизанным этим криком, этой болью. Я, которая воспринимала людей как источник добычи и развлечения, вдруг увидела в них нечто более сложное, более трагичное.

Я — летающая по улицам города чайка. И я продолжаю парить. Я высматриваю добычу, наблюдаю за людьми, летаю между зданиями. Но теперь в каждом моём полёте, в каждом моём крике будет слышаться эхо того дня. Я поняла, что даже с высоты птичьего полёта можно увидеть не только суету, но и скрытые глубины человеческих страданий.

И я буду летать, пока не взойдёт солнце, пока город не проснётся. И я буду хранить в себе этот крик — как напоминание о том, что даже над самым беспорядочным и циничным миром всегда есть место для чистой, невыносимой правды. И я буду верить, что мой взгляд свысока помогает мне не только выживать, но и видеть больше, чем просто еду. — Девушка, а можно с Вами познакомиться? — переспросил молодой человек. — А я вот возьму и не убегу! Вот возьму и познакомлюсь! — напугала молодого человека девушка.
И молодой человек испугался и сам убежал.