Это была самая добрая учительница в школе. Она никогда не кричала на детей, голос её всегда был мягок и спокоен. Она не разделяла: двоечник ты или отличник, прогуливаешь ли ты её уроки или тихо сидишь на последней парте, глядя в окно. Все были равны и все были любимы. Не существовало такого ребёнка, который мог бы вывести из себя Татьяну Михайловну, — и это казалось очень странным и удивительным.
Она вела русский язык и литературу. Даже нет, не так: она старалась привить детям любовь к русскому языку и литературе. Она не заставляла, не унижала и не ругала, если что;то не получалось. Она снова и снова объясняла непонятный материал терпеливо и не спеша. Она очень любила свою работу и своих детей.
На вид ей было около 30 лет, но в глазах таилась именно та мудрость, которая наступает в зрелом возрасте у людей, увидевших много всего в мире. Татьяна Михайловна была классным руководителем 7б. И не сказать, что это был идеальный класс. Были и драки, и ссоры, и скандалы с родителями, в общем, типичный подростковый возраст. Но всегда Татьяна Михайловна разрешала любую ситуацию, и никто не уходил из её кабинета непримиренным или обиженным. 
 — Татьяна Михайловна, вы слишком мягки! — на очередном собрании учителей заученно выговаривала директор. — От такой мягкости ваш класс распустится ещё больше! Нужен контроль, жёсткость, наказания! — сурово глаголила женщина при поддержке других учителей.  — Вы даёте им второй шанс, вы прощаете им все шалости, вы исправляете им оценки! — писклявым голосом тараторила Светлана Семёновна, учитель физики. — Так нельзя! Они сядут на шею и поедут!  — Вот именно! Поедут, — повторяла Галина Леонидовна, математик с 25-летним стажем. — Современные дети совсем выжили из ума! А какие слова говорят и фразы! Вы хотя бы как педагог русского языка объясните им! Наш великий русский язык нельзя так коверкать и искажать! Все эти «круто», «клёво», «вайбово»! Что это за слова?!
 — Прогулы, драки, склоки! А вы им всё прощаете. Так нельзя. Нужно показать, кто здесь главный! — не унималась Светлана Семёновна.  — Дикий ужас! На моих уроках они и пискнуть боятся, я их даже в туалет не отпускаю, чтоб знали, — говорил Сергей Сергеевич, учитель ОБЖ.  — Знали что? — тихо спросила Татьяна Михайловна.  — Ну как что! Место своё! — немного растерянно сказал Сергей Сергеевич.  — А где их место? — всё так же тихо спросила Татьяна Михайловна.  — У ваших — в зоопарке! — подытожила Светлана Семёновна. — Разве вы не видите?  — Нет, не вижу, — ответила Татьяна Михайловна. — Значит, вы ещё юны и зелены, — напирала Светлана Семёновна. — Они это чувствуют, зверёныши, всё чувствуют. Вот когда поработаете с моё, вот тогда и возьмётесь за дело.  — Не дай Бог.  — Что, простите, Татьяна Михайловна?  — Не дай Бог, чтобы я стала как вы, Светлана Семёновна, без обид.
Светлана Семёновна на несколько секунд задержала дыхание от такого ответа.
 — А что во мне не так, простите? Я отлично знаю свой предмет, каждый раз прохожу повышение квалификации, проверяю вовремя тетради, прихожу в школу и в болезни, и в здравии — за такую;то зарплату, — набирала обороты Светлана Семёновна. — Чтобы учить этих… этих… ну, вы понимаете.
 — Детей, — сказал Сергей Сергеевич.  — «Дети» — это неверное слово, но допустим, — продолжала Светлана Семёновна. — Они должны быть мне благодарны, понимаете, благодарны. Нет больше такой дуры, как я. Они должны в ножки мне кланяться.  — А вы что им должны? — тихо спросила Татьяна Михайловна. Во время всей речи Светланы Семёновны она сидела всё так же спокойно и уравновешенно.  — Я? Я ещё им чего;то должна? Интересно, же, что именно?  — Может быть, больше двоек? — ехидно сказала Галина Леонидовна. Все остальные учителя захихикали.  — Вот, наверное, — сказала Светлана Семёновна.  — Нет, вы должны дать им любовь, вы должны их любить и научить любви, — твёрдо сказала Татьяна Михайловна.  — Чего? Любить? Ха-ха, я не нанималась их сюсюкать! У них есть родители, которые и так их куда только не целуют! Избаловали совсем своих детей! Ещё и здесь им соломку подстилай! Дудки! — сказала Светлана Семёновна и громко ударила кулаком по столу, уронив при этом свою красную ручку.  — Да, да, да, — поддержали другие учителя. Кабинет директора сразу как;то оживился после бурной речи учителя физики.
После того как в кабинете опять наступила тишина, Татьяна Михайловна сказала:
 — Я не говорю про сюсюканье, я говорю о любви.
 — Вот теперь я вас точно не понимаю, — выдохнув с раздражением, сказала Светлана Семёновна, — объясните, пожалуйста, нам, невеждам, о чём это вы?  — О литературном высоком, как у Есенина: «Люблю грозу в начале мая», — съехидничал Сергей Сергеевич.
 — Это не Есенин, а Пушкин, — сказала Галина Леонидовна.  — Это Тютчев, но не об этом, — встав из-за стола, сказала Татьяна Михайловна. Она приготовилась объяснять взрослым людям, что такое любовь.  — Любовь — это не сюсюканье и не закрывание глаз на проступки, любовь — это понимание, сочувствие, помощь и выручка. Вы думаете, я спускаю с рук прогулы своих учеников? Нет. Я провожу с ними беседу и выясняю причину их пропусков.  — Гулянки — причина их пропусков, — вставила Галина Леонидовна.  — Не всегда, но и это бывает, — сказала Татьяна Михайловна. — У многих детей есть и уважительные причины.   — Я, когда был в их возрасте, такие уважительные причины мог придумать, что все в школе заплакали бы от жалости, — говорил Сергей Сергеевич на ухо учителю иностранного языка Лидочке, Лидии Петровне.
 — Если так рассуждать, как вы, то верить им нельзя. Но без веры нет и любви. Если каждого воспринимать как потенциального лгуна, то вы навсегда останетесь один, без веры в свет и что-то хорошее, вы разучитесь доверять.  — Вот ещё, философ, — буркнула Галина Леонидовна.
—Да, пусть мало уважительных причин, если смотреть с нашей стороны. Но и, как вы говорите, «гулянки» тоже многое значат для детей их возраста. Для них это главное и уважительное. Первая влюблённость, дружба, работа… Поэтому им нужно грамотно объяснить, что в данный момент времени важно, научить правильно расставлять приоритеты. Наконец, понять их, вспомнив себя, — Татьяна Михайловна внимательно оглядела своих коллег и продолжила свою речь.
—Любовь — это прощение, даже если сделали больно. Потому что любят не за что-то, а просто так. Выучил он урок или нет, шалил на уроке, прогулял — не важно. Он всё тот же человек, личность, правда, и ошибается. И задача учителя — научить идти сложным жизненным путём, поддержать, направить. Обозвать и унизить их всегда успеют, а вот по-настоящему полюбить — навряд ли. Любовь — это жертвенность, вы жертвуете собой ради другого, чтобы ему было хорошо. Да, вы приходите в болезни, в здравии, в плохом настроении или хорошем — вы жертвуете собой, чтобы дать знания. Вы отдаёте частичку себя, дети это чувствуют, также они чувствуют ложь и ненужность…
Татьяна Михайловна говорила эту речь, ходя взад и вперёд по кабинету директора. Воцарилась тишина.
—Почему все вокруг такие грустные и злые? Потому что везде: дома, ты или на работе — все тобой недовольны. Никто не интересуется причинами твоих ошибок, если они есть, а самое главное — тобой. Человек стал не нужен. Сейчас любят за достаток, за статус и престиж. Родители дома любят хороших детей, которые приносят им хорошие оценки. Как только ребёнок где-то не успел, родители сразу в крик. В школе аналогичная ситуация. Но ведь они ещё дети! Им нужно и можно ошибаться. Я не говорю о том, что всё можно попускать и спускать. Нужно понять, помочь и подарить им свою любовь и терпение, направить в нужное русло. Вот, все вы знаете случай с Катей Матроскиной и Егором Синицыным. Их драка 10 ноября. Мальчик задирал девочку. А если разобраться, знаете, в чём была причина? Катя ему очень понравилась, и он просто не знал, как обратить её внимание на себя. Вот и начал пихаться.
 — Егор Синицын — хулиган! Не нужно нам тут сказки рассказывать! — громко рявкнула Светлана Семёновна.  — А что, хулиганы не могут любить? Они на моём уроке теперь вместе сидят, и за прошлое сочинение Егор получил «отлично». Он сочинил в эпилоге к своей работе прекрасные стихи.  — Списал он у Матроскиной. Ход такой, а вы, дурочка, повелись. Я сам у девчонок списывал, на говорю в три короба, а они и рады, — хихикая, говорил Сергей Сергеевич.  — Это ваша история, у Егора она другая. Люди не живут под копирку. Если рассуждать так, как вы, — все вруны, и всем детям, и особенно подросткам, нужна взбучка.  — Вот это правильные слова! — сказала Светлана Семёновна. — Прозрение молодого специалиста, наконец;то! — Она даже демонстративно похлопала в ладоши.  — Нет, вы не правы. К каждому нужен свой подход и терпение. Я очень люблю детей и учу их любить меня и других людей просто так, без причин. Да, я разрешаю исправить оценки, потому что в жизни нужно уметь признавать и исправлять свои ошибки. Я разговариваю, выясняю причины плохого поведения, стараюсь помочь и поддержать.  — Это называется угодничество. Вы балуете детей. Вот придут они на работу — такие нежные, а с ними там никто церемониться не будет. Опоздал — штраф, ошибся — до свидания, на твоё место очередь, — наконец;то вставила своё слово Лидочка.  — Да, конечно, лучше сразу настроить детей на негатив, тем самым воспитав в них негатив. Добро порождает добро, чуткость, внимание и забота обязательно сделают своё дело. Да, не сразу, но обязательно сделают. Я хочу выпустить из школы не просто детей, в которых кое;как вбита школьная программа и правила выживания в современном мире, а людей с чутким и отзывчивым сердцем. Всё в жизни пройдёт, а любовь и доброта будут жить вечно! — на одном дыхании сказала Татьяна Михайловна.  — Это всё, конечно, прекрасно, новые методы и технологии, — сказала директриса. — У нас кончается время собрания, подытожим. Садитесь, Татьяна Михайловна. Так, в 7 «Б» наладить дисциплину и успеваемость. Прислушайтесь, пожалуйста, к более опытным коллегам. У вас ведь ещё нет своих детей, вы многое не знаете. Татьяна Михайловна, к концу второй четверти подготовьте отчёт. В следующем году у нас ожидается проверка, прошу всех подготовиться…

После собрания возле учительской Татьяну Михайловну встретил её ученик Саша Чекалов.  — Татьяна Михайловна, сегодня у нас что по плану? — протараторил Саша.  — Сегодня я буду спрашивать выученные стихи, — сказала Татьяна Михайловна.
 — А вы знаете, я учил, честное слово, учил, но всё равно последнее четверостишие как-то…  — А меньше надо в телефоне сидеть, Чекалов! — грозно за спиной мальчика сказала Светлана Семёновна.  — Ой, здрасьте…  — Ничего, Саша, мы вместе его с тобой расскажем, — мягко сказала Татьяна Михайловна. — Держи ключ и иди в класс.  — Спасибо! — весело сказал мальчик, глядя на Татьяну Михайловну.  — Вот ещё вы ему ключ доверяете! Сейчас весь класс разнесут! — сказала Светлана Семёновна вслед убегающему мальчику.

Татьяна Михайловна, взяв в учительской журнал и учебник, после звонка направилась в класс.
Пока другие учителя успокаивали своих нерадивых учеников угрозами и криком, Татьяна Михайловна шла в свой кабинет к 7 «Б» мягко и не спеша. Своим присутствием учитель русского языка и литературы вызывала радость и тихое умиротворение. Её хотелось слушать и видеть.
Дети постепенно менялись после разговоров с Татьяной Михайловной. Мальчики бросали курить, потому что Татьяна Михайловна рассказала о своём младшем брате, по которому очень скучает: он часто болеет, кашляет и постоянно находится в больницах. Девочки переставали вульгарно краситься, потому что Татьяна Михайловна прочитала главу из какого;то романа, где самый отважный и красивый юноша полюбил простую и скромную девушку без яркого боевого раскраса. Дети стали меньше прогуливать, потому что Татьяна Михайловна рассказала про свою бабушку, которая ходила в школу за несколько километров, в другое село, и мечтала получить хотя бы четыре класса образования.
Да и вообще, дети сначала спрашивали совета Татьяны Михайловны, а уже потом что;то делали. Они чувствовали её заботу, любовь, волнение за них и поддержку. Они любили её за то, что она у них есть. Пусть и другим это было