Да, братец мой, отчаянная блажь: нас разделил создатель километра. В кафе по четвергам играет ретро. На улице — диковинный коллаж из фонарей, прохожих, голубей и прочего, увы, включая скуку. Действительность — сродни башибузуку, иному умножателю скорбей — срывает листья. Принцип бытия — движение вперёд, никак иначе. Зато на месте небо. Это значит — ты видишь те же звёзды, что и я. И радио, унявшее «кудах», вступает в коалицию строптивых. Мы снова совпадаем в перспективах, нечасто совпадая в городах.
Да, братец мой, осенние дела логично расценить как передышку. Раздолье здесь торговому излишку — и виноград, и мёд, и пастила разложены на каждом пятачке. В кафе играют блюзы по субботам. Свет лампочки над лестничным пролётом в кошачьем отражается зрачке в угоду несусветным сторонам. Поверь, мой братец — в образцовой куще найдётся тот Нестрашно Всемогущий, который сдуру наколдует нам дорожный скарб, подержанный фургон, закат на побережье океана, орла (крылатый символ Иоанна), кубинский ром. За волнами вдогон отправятся большие корабли. Запутаются ночи в такелаже, и кто-то станет танцевать на пляже. Возможно, Мэри. Может, Амели. Тогда держи и крышу, и чердак. Оставь архитектуре безголовость.
Да, братец, замечательная новость — однажды непременно будет так, поскольку высший промысел таков. Не утверждаю, но подозреваю: баклана, пристань, лодочную сваю. За облаками, между облаков сидит волшебник, ведая, творя. В шкафу ковчег соседствует с корветом. И дрёмы прячут сказки за буфетом, и дует ветер цвета сентября.