«Я — русский», — сказал человек.
И Бог заплакал.

Вы никогда не задумывались, почему в нескончаемом ряду существительных — француз, англичанин, румын, грузин, еврей, поляк, китаец, японец, швед… Продолжать можно до утра… Всего лишь одно прилагательное. Одно единственное — русский. (Естественно, в русской версии). Что это — сбой системы? Случайность? Или Великий и Могучий пожалел для себя самого какого-то «жалкого» существительного, решив приберечь его для более разумных целей? Не срастается. А если не срастается, давайте попробуем вывести всё это Безобразие на чистую воду. Начнем с того, что слегка переформатируем существительное и прилагательное. И посмотрим на их вектора. У существительного вектор — «Кто» или «Что». И навряд ли можно это оспорить. У прилагательного — «Какой». Мы имеем с одной стороны — «Кто», с другой — «Какой». Идем дальше и спрашиваем себя — какие ассоциации пробуждает в сознании «Кто». Лично у меня и, не сомневаюсь, у всех адекватных граждан, совершенно естественный ряд. Например — художник, писатель, учитель, пожарник, врач, пчеловод, грантоед, чиновник… Тоже можно — до утра. Ну, а какие ассоциации выдергивает из нас «Какой? Снова ряд, но уже иной — хороший, плохой, добрый, злой, светлый, темный, щедрый, жадный, веселый, грустный… Таким образом, перед нами два нескончаемых ряда, первый из которых — «интерпретация» Тела, второй — Души. Стало быть, в первом случае доминирует Телесное, во-втором — Духовное. Вот здесь я мог бы остановиться и спросить тех, кто с пеной у рта отрицает особый Путь России: «Чижики! Вы по-прежнему так считаете, или сказанного выше вполне достаточно, дабы, наконец-то, признать то, что давно уже очевидно?». Чижики, конечно, снова в отказ, ибо признав это, им придется признать и многое другое, что совершенно недопустимо для их хозяев. Но дело не в чижиках… Не в зябликах и хомячках… Мне самому не хочется тормозить… Хочется дальше и, стало быть, продолжаем. И наконец, понимаем, откуда эти… Нестихаемое стремление к исповедальности и вечная потребность… В самоедстве и самогубстве, в абсолютной готовности принять на себя вину. В невероятной жестокости ко злу вселенскому и бесконечном сострадании к ближнему (можно ли забыть эти страшные картины «пеших» этапов в Сибирь и целые толпы, стоящих вдоль этой ползущей колонны несчастных и дающих им хлеб и тепло!). Откуда это… Злое, угрюмое неприятие… Высокомерно живущего… И неизменная милость к падшим. Безутешное в радости… И неумолимое в горе… Откуда это… Желание всё снести… А потом долго плакать над этим снесенным. Доходить до конца и идти дальше. Куда? Неважно… Лишь бы был Путь… Хоть к Богу, хоть к Сатане… Лишь бы идти… Навстречу ветрам и печалям… Чтобы где-то на том берегу… Где начинается рай, легко… Возненавидеть брата и возлюбить врага. И все время искать, искать… Но что это, что? Разве возможно такое… Там, где господствует тело? НЕТ… Только там, где бушует Душа. Только ей одной дана эта привилегия… Обнимать собою Вселенную… И сворачиваться в пятачок… Душа есть у всех, конечно… Но у русской души есть еще и своя Душа. И зовут ее — ДОСТОЕВЩИНА! Вот почему… Только в России такое высокое небо и такие счастливые облака… И такое мрачное, страшное дно… Только здесь Человеку дано… Добраться до самого звездного счастья, коснуться его, утонуть… Чтобы после низвергнуться в ад… Равных которому нет. А потом воскреснуть… На груди у случайно любимой… И любить ее больше жизни… И любить ее больше смерти… И уйти от нее навсегда. Достоевщина в достоевщине… Окруженная достоевщиной… Вот поэтому и — КАКОЙ. Какой, а не КТО. Летопись России — это летопись русской души в экзистенциальном ее измерении. (Познать ее невозможно… Можно лишь пережить). К которой ближе всего подошел Достоевский. Не Евангелие и, тем паче, не Ветхий Завет, а Достоевский — и есть Святое Писание для каждой Русской Души..