К середине двадцатых годов М.Зощенко стал одним из самых популярных писателей.
Во второй половине 1920-х Зощенко — самый популярный советский автор, пишущий на русском языке. Его внимательно читали и эмигранты.
О своем стиле он писал в статье «О себе, о критиках и о своей работе» в 1928-м: «Фраза у меня короткая. Доступная бедным». Но читали Зощенко не только «бедные».
В чем же особенность его юмора?

Если посмотреть на ранние вещи, то это банальная символистская проза. Читая его ранние письма жене, невозможно поверить, что их писал автор «Бани» и «Аристократки».

Зощенко придумал маску простодушного рассказчика и, в отличие от Чехова, не страдает комплексом автора малого жанра. Особенность его юмора не только в комичных сюжетах, но и в том, что внутри сказовой манеры автор играет с читателем.

Например, в рассказе «Нервные люди» описан скандал на коммунальной кухне. И сказано: «Тут в это время кто-то и ударяет инвалида кастрюлькой по кумполу. Инвалид — брык на пол и лежит». Зощенко ставит точку и дописывает одно слово: «Скучает».

Если история о скандале рассчитана на непритязательного читателя, то «скучает» делает прозу Зощенко поэтической.
То есть юмор Зощенко привлекал и простодушного читателя с улицы, и тонких знатоков. Алексей Ремизов сказал: «Берегите Зощенко. Это наш современный Гоголь».
В юмористических рассказах Зощенко переплетаются канцелярит и высокий стиль.

В повести «О чем пел соловей» Василий, гуляя с Лизочкой, на ее поэтический вопрос, о чем поет соловей, отвечает: «Жрать хочет, оттого и поет».

Когда Зощенко меняет стиль в середине 1930-х, его обаяние исчезает.
Зощенко называл себя пролетарским писателем.
Но «пролетарским писателем» он не был.
По мысли Льва Троцкого, пролетарскую литературу должны были писать только пролетарии, а Зощенко — бывший дворянин, бывший царский офицер.
Корней Чуковский в воспоминаниях о Зощенко писал: «Та публика, которая создала ему популярное имя, знать не знала, что у него есть глубоко выстраданная, заветная тема».
Сатирик Зощенко много лет страдал депрессией. Насколько его тяготило быть заложником амплуа балагура, будучи по натуре «советским Кафкой»?

Зощенко до поры до времени роль любимца публики играл с огромном удовольствием. До публикации повести «Перед восходом солнца» он был вполне себе встроенным в социум номенклатурным человеком. В 1939 году он получил орден Трудового Красного Знамени.
Он был одним из самых высокооплачиваемых советских писателей в Ленинграде на рубеже 1920–1930-х.

В начале 1944 года повесть «Перед восходом солнца» громил журнал «Большевик», первый секретарь Ленинградского горкома Андрей Жданов велел «расклевать» Зощенко. В 1954-м после встречи Зощенко и Ахматовой с английскими студентами травля возобновилась. Студенты спросили, что Зощенко и Ахматова думают о постановлении ЦК ВКП (б) о журналах «Звезда» и «Ленинград» от 14 августа 1946 года, по сути, отменившем их как литераторов. Ахматова ответила, что считает постановление совершенно правильным, а Зощенко сказал, что не согласен.

Зощенко начал отстаивать свою правоту именно потому, что для него этот — советский — мир был его миром. Он пытался ему служить. Потому удар от своих для него был страшным.

После 1946 года литературная карьера Зощенко была окончена. Он писал чудовищные антиамериканские пьесы, рассказы на колхозные темы, но это было мучительное творческое угасание.

Зощенко по-прежнему плохо издан. Проза М.Зощенко — это 7–8 томов.
Трудно сказать, какую реакцию вызовет «Баня» сегодня: недоумение, смех, скуку, просто потому, что юмор — вещь скоропортящаяся. У одних они измеряются годами, у других десятилетиями, у третьих — столетиями.
А «Сентиментальные повести» — его лучшая книга, недооцененная. Именно их Мандельштам сравнил со стихами.

По произведениям Михаила Зощенко снято несколько художественных фильмов, в том числе
комедия Леонида Гайдая «Не может быть!», «Безумный день инженера Баркасова» — советский комедийный художественный фильм, снятый по мотивам пьесы «Парусиновый портфель», «Преступление и наказание», «На ясный огонь» и другие.