Мы кружились и падали навзничь в объятья трав.
Ты шептал, что шиповник ломать — не видать добра,
Что кровавую плату взимает не зря укол:
Это метка дерзнувшим отправиться в полый холм.
В полудрёме сплетались, а ты мне тихонько пел.
Облаками шиповник клубился: то ал, то бел.
Прикоснусь — зацеловано солнцем твоё лицо,
Погружаясь в чудесный сон.

Вот на тонких запястьях браслетов игривый блеск,
В круг сближаются чаши, а в чашах медовый всплеск,
Юбки стелются в пляске, им ритм задают певцы,
А в затейливых косах бутоны да бубенцы.
Вот босые ступни переходят на плавный шаг,
И уходят с туманом, и тают в нём не спеша.
Так на донышке чаши полынно горчит печаль.
Отчего же ты замолчал?

Мы мечтали вернуться с триумфом в конце игры,
Только рыжие феи отчаянно недобры,
И спадают браслеты. Звенит пересчёт монет.
По монете за слово. За истину. Нет. Нет. Нет.
Расползается в горле шипами фоморский лёд —
Ты задумал остаться. Тебе это всё идёт.
Облетает шиповник укором: ни бел, ни ал,
Он тебя слишком долго ждал.