В одном пыльном, но крайне амбициозном городе N, где каждый второй был если не графом, то уж точно потомком недворянской, но крайне предприимчивой семьи, жил-был Остап Сулейман Берта Мария Бендер-бей, прозванный в народе просто и без затей — Великий Комбинатор. Он не искал простых путей, ибо простые пути, как известно, ведут к обыденности, а обыденность для Остапа была страшнее чумы и трудовой книжки.

Его взгляд, всегда цепкий и проницательный, скользил по лицам сограждан, выхватывая нечто более ценное, чем просто румянец здоровья или следы бессонной ночи. Он видел в них, как в луже после дождя, отражение великой национальной мечты — мечты о халяве. О той самой волшебной кнопке, нажав которую, можно было бы получить всё, не приложив ничего, кроме, разве что, усилий по мечте.

И вот, как-то раз, в одной обветшалой, но донельзя пафосной гостинице «Провал Девиантного Мышления», где даже тараканы были с претензией на интеллигентность, Остап услышал легенду. Легенду не о философском камне, не о Граале и даже не о сундуке с сокровищами пирата Флинта, а о нечто куда более притягательном для русского сердца — о двенадцати стульях.

Не простых стульях, не подумайте. Эти были стулья особые, эдакие аллегории, воплощения двенадцати разновидностей халявы, которые пускали корни в плодородную почву русского сознания. Говорили, что в одном из них, тщательно скрытом от праздных взоров и тем более от взоров налоговых инспекторов, запрятан был бриллиант неземной чистоты — символ абсолютного, ничем не заслуженного благополучия. То самое «чтобы у тебя все было, и за это ничего тебе не было».

Великий Комбинатор не мог пройти мимо такой идеи. Это было не просто дело, это была миссия, акт высокой социальной сатиры! Он видел, как в каждом кресле, в каждой подушке, в каждой резной ножке этих мистических стульев отражались чаяния нации:

* Стул первый — «наследство от дядюшки из Америки», который никогда не существовал, но стабильно мелькал в умах, когда приходили счета за ЖКУ.

* Стул второй — «выигрыш в лотерею», где достаточно было купить билет, чтобы стать миллионером, причем желательно, чтобы билет купил кто-то другой.

* Стул третий — «золотая жила в огороде», ожидание, что стоит копнуть грядку с картошкой поглубже, и оттуда польется чистое золото.

* Стул четвертый — «удачная женитьба/замужество», где критерием выбора партнера был не цвет глаз, а толщина кошелька (желательно чужого).

* Стул пятый — «случайно подслушанная инсайдерская информация», которая принесет несметные барыши на фондовом рынке, о котором никто ничего не понимает.

* Стул шестой — «чудо-изобретение», которое перевернет мир, но будет изобретено кем-то другим и бесплатно передано в руки.

* Стул седьмой — «возвращение долгов родины», надежда на то, что государство внезапно решит осчастливить всех граждан, вернув все, что когда-то отняло.

* Стул восьмой — «дачная амнистия», позволяющая узаконить всё и вся без лишних хлопот и бумажек.

* Стул девятый — «волшебный пендель сверху», ожидание, что кто-то более могущественный решит все проблемы разом.

* Стул десятый — «знакомство с нужным человеком», открывающее все двери и устраняющее все преграды.

* Стул одиннадцатый — «внезапное обретение таланта», который тут же будет признан всем миром и принесет славу и богатство без долгих лет труда.

* Стул двенадцатый — «счастливый случай», который, как снег на голову, падает на ленивого, но крайне везучего гражданина.

Вооружившись этим знанием и неиссякаемым оптимизмом, Остап Бендер бросился в увлекательное приключение по поиску этих символических стульев. Он встречал на своем пути самых разнообразных персонажей, каждый из которых по-своему искал свой бриллиант халявы: от утомленных интеллигентов, мечтающих о пенсии, до предприимчивых, но не очень умных коммерсантов, надеющихся на чудо-инвестиции.

Он побывал в самых абсурдных местах: от государственных учреждений, где за каждым чиновником стоял невидимый стул «отмазки», до процветающих рынков, где каждый второй товар был «почти бесплатно, только для вас». Он разоблачал мнимых благотворителей, которые под видом помощи на самом деле искали свой стул «отмывания совести», и обходил стороной всевозможных гуру личностного роста, обещающих раскрыть внутренние ресурсы для привлечения денег из ниоткуда.

С каждым найденным стулом, с каждой распоротой обивкой, с каждым обнаруженным пустым каркасом, росло понимание. Понимание того, что бриллиант халявы — это, по сути, мираж. Он исчезает в тот момент, когда к нему протягиваешь руку, оставляя лишь пыль и разочарование.

И в конце концов, когда последний стул был найден и безжалостно препарирован, Остап, этот великий знаток человеческих душ, лишь усмехнулся. Бриллианта не было. Или, быть может, он был, но не там, где его искали. Возможно, он был в самой идее, в самом поиске, в той энергии, которую люди тратили на бесплодные мечты, вместо того чтобы потратить ее на нечто созидательное.

«Эх, русский народ!» — подумал Остап, вытирая пыль с рук. — «Вам бы не стулья искать, а фабрики строить! Но тогда это было бы не так забавно, не так драматично и, что уж там, не так по-русски.»

И Великий Комбинатор, бросив последний взгляд на гору распоротых стульев, отправился дальше, искать новые, еще более абсурдные и еще более правдивые аллегории русского бытия. Ведь пока есть надежда на халяву, Остапу Бендеру всегда найдется работа.