Един ли Бог в сердцах людских царит?
Нет — сто кумиров вкруг толпа лелеет,
И каждый в прах святыни все разит,
А небо пУстым алтарём белеет.

Убийство ныне — дело душ пустых,
Иль приговор, что власть сквозь зубы мечет.
Кровь — лишь вода, и стон — пустой мотив,
Лишь деньги в банке совесть «лечат».

Кому ж теперь колени преклоняют?
Толпой бегут к экранам, в блеск и тлен,
Где куклы в золоте им обещают
Любовь за лай и правду лживых сцен.

Но где же пост, смиренье? Где покой?
Живот — вот бог, и пир — его обитель.
«Ешь, пей, владей!» — нам шепчет глас иной,
А дух, как струп, Земли мучитель.

Везде — порок, и страсть в себя вонзив
Дитю не спрятать взора от порока.
Свобода — крик. Душа в кусках грязИ.
Здесь стыд — смешон, а грех стоит высОко.

ЕГО зовут — то в злобе, то в бреду,
То в клятвах лжи, что ветер носит.
Как будто звук — пустой, как «я люблю»,
Которым всяк, не дрогнув, просто бросит.

Кто ныне чтит? Кто мудрость стариков
Не назовет обузой иль ошибкой?
А сами те, кто сел в отцовский кров,
Где их пример? — В раздорах и в ужимках.

Но вор — герой, коль воры у руля.
Его дела — предмет любви и чести.
«Бери!» — закон. «Не пойман — не злодей!» —
Вот правда всех, кто жаждет части в мести.

Ах, ближний — враг, коль есть у него дом,
Жена, чем та, что спит с тобой неверно.
«Хочу!» — и вот уж яд в твоем вине,
И нож в спине — удар благодаренья.

Так где завет, что Моисей принёс?
Скрижали где? — Разбиты в щебень вЕка.
Лишь ветер воет в мёртвых небесах,
Да совесть спит, как пёс без человека.