А душа заплывала жирком,
Не вздыхала уже, не страдала,
Не давилась весёлым смешком,
Не хотела начать всё с начала.
Не таращила в небо глаза,
Чтоб рассветным лучом любоваться,
И на горе чужое — слеза
Перестала внутри зарождаться.
Представляете? Даже крыла;
На гвозде запылились в кладовке.
Не хотела летать, не могла:
Страшно… давят уже и неловко.
И не спорила… что с неё взять,
Если дали понять — что не птица…
Что осталось? Жирком заплывать?
Только как с этим ей согласиться?
Как бы ни было, в свете лучей,
Что весны нам приход объявляли,
Каждый раз, средь небесных свечей,
В синем — белые крылья мелькали…