Тень пилигрима — древо на закате,
Его ладонь — кора, шершавый вздох,
Где ветер, как монах, читает в свитках дат
Распад и рождение эпох.
Ночная грива — волны папоротников,
В них звёздный жеребёнок спит, не распрямлён.
Земля дышит сквозь трещины воротников,
И время каплей падает на лён.
О, как корни вьются в бездну шёпота,
Целуя прах, что молится в тиши,
И солью древних морей проступает пот
На камнях, что помнят голоса души.
Не ты ли ветвь, что тянется к разрыву?
В тебе — напев, что не смолкал в веках,
Когда июль, как рана, ало-пышен,
Взрывает небо корнями в облаках.
Пространство — ткань, где звериные следы
Вышиты болью, что не знает слов,
И каждый лист — исповедь воды,
Что падала сквозь бездны миров.
Слушай: тишина — не молчание,
А зов, что пульсирует в жилах гор,
Где даже свет, разбитый на мгновения,
Роняет семена в пророческий костёр.
Мы — сны, что снились звёздному зерну,
И плоть земли — лишь отсвет темноты.
Природа пишет нас на рваном полотне,
Где в каждом штрихе — пророчества весны.