Над сопками заалело и облака окрасились розовой дымкой. С Байкала всегда по утрам дует холодный ветер, он гонит волны, и они скатываясь шуршат по прибрежной гальке. На полустанке прислонившись к деревянным перилам стояла женщина, закутываясь в кофту она всматривалась вдаль. Увидев дым паровоза, поправила платок, прибрав под него волосы и сделала несколько шагов вперёд. Поезд выехал из-за поворота и остановился. Из вагонов вышли несколько мужчин и женщин, приехавших из соседнего села на работу на рыбзавод. Рабочие привыкшие видеть её тут каждое утро поздоровались, и спустившись с насыпи зашагали по тропинке. Поезд покатил дальше на восток.
Два месяца как закончилась война и два месяца каждое утро Вера в надежде что приедет её без вести пропавший сын с фронта, встречает поезд. Она вздохнула и ещё раз окинула полустанок грустным взглядом и пошла домой. Не заходя в дом взяла подойник, зашла в стайку, где корова, уставившись влажными глазами в угол задумчиво жевала. Ласково разговаривая с ней, хозяйка подоила её и открыв ворота погнала на улицу, там уже пастух Степан, вернувшийся с фронта одноногим, верхом на коне, пощёлкивая кнутом собирал коров в стадо, а те раскачиваясь крутыми боками степенно шли по улице. Вера смотрела им вслед, тяжело они пережили эту зиму, прошлое холодное лето не уродило травы. Косили даже по тайге, вывозили на лошадях и всё равно многих не уберегли. Вот и Зорька еле дотянула до весны и отелилась мёртвым телёнком. Вера вздохнула и пошла в дом, нужно деда кормить, встал наверно уже. Оставив ведро с молоком на веранде, она зашла в дом. Дед сидел на топчане. Сухонький с белой жидкой бородкой, он поднял взгляд, и голова его мелко затряслась.
— Ходила, нету сегодня, может завтра, — Ответила на его взгляд.
Она растопила печь и поставив чайник на плиту, присела у стола. Солнце уже показалось над сопками и обещало жаркий день, она перевела взгляд от окна на фотографии мужа и сына, висевшие в красном углу. Муж ушёл на войну в первые дни, похоронка пришла через год. А следом призвали и сына Павлушу, ровно десять месяцев она исправно получала от него письма, а потом как оборвало. Через полгода пришло извещение, пропал без вести. Соседки узнав о письме тут же прибежали, завыли, запричитали как по покойнику, а Вера, посмотрев на казённую бумагу, положила её на стол и грозно прикрикнула на женщин:
— Жив он, что вы мне его оплакиваете. Не может мой сын просто так исчезнуть. Дайте время найдётся и вернётся домой живой. А теперь ступайте отсюда, дел у вас нету что ли.
Тут и дед поднялся, махнул палкой на них, но сказать ничего не смог, сел обратно. Бабы ушли, утирая слёзы, а Вера уложила старика и подала ему воды:
— Деда, ты только не умирай.
— Не, вот Павлушу дождусь, тогда и помру.
Дни потянулись, в работе пролетел год, вот и долгожданная победа. Немногие односельчане вернулись с войны, у каждого она спрашивала, не видел ли где сыночка её, но те лишь качали головой. Каждый вечер ложась спать, она мысленно разговаривала с ним, просила вернуться, а по ночам видела его во сне, только маленьким, как он, схватив краюху хлеба выбегал со двора и кричал ей — «Мам, я скоро.»
Снова полустанок, поезд, примелькавшиеся лица рабочих, но сегодня почему-то хорошо на душе, и солнце ласково греет первыми лучами и ветер тепло касается лица, и жаворонок заливисто поёт над ней высоко в небе. Вера подоила корову, выгнала её и только стала закрывать калитку, как возле дома остановилась машина и из кузова выпрыгнул солдат. Вера протянула руку и замерла.
— Сынок.
Он обнял мать. Из дома ковыляя вышел дед. Пока они втроём обнявшись стояли, сбежалось посмотреть на воскресшего солдата всё село. На расспросы он ответил коротко, что был в окружении, был ранен, местные спрятали их, а потом вывели к партизанам. Потом он взял из рук матери ведро с молоком и высоко подняв его стал пить, тонкие белые струйки бежали с края ведра на его гимнастёрку и сверкавшие на солнце ордена. А Вера гладила его по плечу и говорила:
— Я знала, сынок, ты вернёшься.