Клубится чернь: восторгом безотчетным
Пылает взор бесчисленных очей;
Проходит гул за гулом мимолетным;
Нестройное слияние речей
Растет; но вновь восторг оцепенелый
Сомкнул толпы шумливые уста…
Не мрамор, нет! не камень ярко-белый,
Не хладная богини красота
Иссечена ваятеля рукою;
Но роскошь неги, жизни полнота; —
И что ни взгляд, то новая черта,
Скользя из глаз округлостью живою,
Сквозь нежный мрамор дышит пред толпою.
Все жаждали очами осязать
Сей чудный образ, созданный искусством,
И с трепетным благоговейным чувством
Подножие дыханьем лобызать.
Казалось им: из волн, пред их очами,
Всплывает Дионеи влажный стан
И вкруг нее сам старец-Океан
Еще шумит влюбленными волнами…
Сглянулись в упоеньи: каждый взгляд
Искал в толпе живого соучастья;
Но кто средь них? Чьи очи не горят,
Не тают в светлой влаге сладострастья?
Его чело, его покойный взор
Смутили чернь; и шопотом укор
Пронесся,—будто листьев трепетанье.
«Он каменный!"—промолвил кто-то.
«Нет, Завистник он!"—воскликнули в ответ,
И вспыхнула гроза; негодованье,
Шумя, волнует площадь; вкруг него
Толпятся все теснее и теснее…
«Кто звал тебя на наше празднество?» —
Гремела чернь. «Он пятна в Дионее
Нашел!» — «Ты богохульник!» —
«Пусть резец Возьмет он: он —ваятель!» — «Я—поэт».