…И кто-то приказал мне: — Говори!
Припомни все. Припомни, что ты видел.
— Не знаю. Это было в темноте…
Толкают… Чьи-то локти и колени…
И непонятно — держат или валят…
Все происходит в темноте…
— Потом?
Рассказывай!
—…Выходим из пролома
навстречу снам… и медленно крадемся
притихшими задворками кошмаров…
— Ты видел их? Какими они были?
— Не знаю… словно траурные реки
в султанах черной пены… и плюмажах.
Нет. Черные кладбищенские кони,
бегущие, бегущие с рыданьем…
— Рыданьем ли? Рыданьем или ржаньем?
— Кто знает… И вбегающие в море…
Одно я знаю точно — все кошмары
приводят к морю.
— К морю?
— К огромной раковине в горьких отголосках,
где эхо выкликает имена —
и все поочередно исчезают.
И ты идешь один… из тени в сон,
от сна к рыданью,
из рыданья — в эхо…
И остается эхо.
— Лишь оно?
— Мне показалось: мир — одно лишь эхо,
а человек — какой-то всхлип…
— И все?
И это все? Какой-то всхлип, и только?
— В конце уже я слышал только всхлип.
— Но всхлип ли это был? Откуда шел он?
Быть может, это были пузыри?
Толчок трясины? Ветер над трясиной?
— Не знаю… Все свершалось в темноте!