Он бежал по колючему насту, не замечая, как острые льдинки ранят подушечки лап, а снег окрашивает розовая слюна.
Прикушенный язык саднил, а давний перелом давал о себе знать ноющей, рваной болью, но Гордый продолжал бег. В висках стучало: надо выйти к людям. Надо позвать на помощь. Надо спасти…
На краю оврага он едва не свалился вниз, в зияющую пустоту, поскользнувшись, но чудом успел удержать равновесие. Рывком отскочив назад, Гордый принюхался. Вдалеке пахло человеком, точнее, людьми. Страх на мгновение пронзил когтистыми лапами сердце могучего великана, но тут же отступил: спасти. Нужно спасти…
Вдали показались огни деревни. Гордый подошёл практически вплотную к крайней избе и коротко взвыл. Многоголосым эхом на вой откликнулись собаки.
Гордого, подсосного ещё волчонка, приютил местный егерь, Семёныч. Мать застрелили заезжие охотники, которые изредка наведывались в эти глухие места — показать удаль молодецкую, да привезти трофей-другой домой на зависть городским приятелям. Местные приезжих недолюбливали, но терпели: как-никак, богатенькие городские щедро оплачивали услуги проводников и егерей и, по сути, обеспечивали деревенским безбедную жизнь целый год.
Семёныч нашёл Гордого в логу, выкормил, сперва из пипетки, а затем — из детской бутылочки, да и поселил в старой овчарне: овец там не держали с десяток лет, и постройка потихоньку подгнивала… Он же и дал имя волку.
Там, у Семёныча, Гордого и заметил заезжий бизнесмен, Игорь Кротов.
— Слушай, дед, продай мне волчонка своего! Сыну привезу на потеху, вот умора-то будет!
— Волк — не игрушка тебе — заупирался Семёныч — Да и в городе нельзя хищника держать, ему воля нужна. Вот подрастет малёк — выпущу в лес.
Но несколько кирпично-красных купюр, небрежно брошенных на стол егеря, сделали своё дело, и спустя час испуганный Гордый трясся в огромной чёрной машине по просёлочной дороге.
Гордому не нравилось в коттеджном посёлке, куда его привезли. Назойливое внимание человеческого детёныша раздражало, запахи машин и дыма вызывали безотчетный страх, а бестолковые собаки, охранявшие коттеджи, пробуждали охотничий инстинкт…
— Дань, смотри, я его сейчас палкой стукну — и мне не будет ничего! — сын Игоря, толстый избалованный подросток Ярослав, хвастаясь перед другом, взял сук потолще и начал охаживать волка, запертого в вольере. Гордый щетинился, но терпел: инстинкт говорил ему, что перед им -такой же подросток, как и он сам, а значит, трогать щенка нельзя…
Войдя в раж, отпрыск бизнесмена сбегал домой за травматическим пистолетом и начал, не разбирая, палить в беззащитного, запертого хищника.
Одна из пуль огнём обожгла ногу. Хрустнула ломаемая кость. Гордый взвыл и изо всех сил навалился на замок вольера. Рывок, ещё рывок… Не помня себя, волк вцепился в плечо хозяйского сынка. Брызнула кровь. Гордый перемахнул через двухметровый забор и скрылся в пролеске.
Загоняли Гордого долго. Весь пролесок обложили флажками, а по следу зверя пустили такое количество собак, которого хватило бы на отлов пары волчьих стай целиком. Несколько раз Гордый чудом, словно заговорённый, ускользал от пуль, пока, наконец, не нашёл убежище внутри толстого ствола поваленного ураганом дерева. Там его найти не могли.
Когда голод стал совсем нестерпимым, хищник покинул убежище. Ни людьми, ни собаками больше не пахло, и Гордый, перекусив парой полевок, потрусил в сторону дома. Нет, не коттеджного поселка, а в сторону своего НАСТОЯЩЕГО дома — овчарни Семёныча. Больше никому из людей он не доверял.
Спустя два месяца блужданий Гордый добрался до «своей» деревни, но, подойдя к дому человека, некогда спасшего его, понял, что человека внутри нет. Гордый не мог знать, что егеря случайно застрелили на охоте такие же «бизнесмены», спьяну приняв за лося. Волк просто понял, что Семёныч никогда не вернётся… В несколько прыжков хищник пересёк расстояние, отделявшее его от леса. Лес принял Гордого в своё лоно…
Гордый так и остался одиночкой. Он даже не пытался прибиться к стае, не пытался создать семью. Удачливый охотник, навсегда утративший веру в людей, он жил по законам природы. И лишь сегодня он решился их нарушить и выйти к людям за помощью.
Этот запах он узнал бы из миллиона: пахло свежей человеческой кровью и… Игорем. Из глотки Гордого сначала вырвался глухой рык, но потом его сменил почти щенячий скулёж: волк понял, что знакомому ему человеку нужна помощь, а перед глазами пронеслись воспоминания: вот бизнесмен снисходительно треплет его по холке, вот он приносит Гордому свежеубитого глухаря, вот… Вот он хочет лишить жизни… Звери не помнят зла, в отличие от людей. А раннее детство Гордый всё же провёл среди двуногих и, несмотря на недоверие, испытывал, пожалуй, некую приязнь к людям. И вот теперь он стоял на окраине деревни и звал на помощь.
Люди появились быстро. Раздались выстрелы, но Гордого пули не достали, люди стреляли вслепую. Волк завыл и бросился в сторону раненого, увлекая за собой охотников и собак.
Последнее, что увидел в своей жизни Гордый — это то, что люди обнаружили лежащего без сознания мужчину. Одна из пуль всё же достигла цели. В затуманивающемся сознании Гордого раздался голос Семёныча. Он звал к себе. И Гордый повиновался. Он не мог иначе.