Отец, прости, что к тебе пишу,
Хотя я истины не нашёл.
В коробке разума белый шум,
Вокруг годами дурное шоу.
Я долго плыл по твоим морям,
Касался гор и точил ножи.
Я жил не то что бы очень зря,
Но вроде как и совсем не жил.
Тебя я, в общем, не заслужил.
Но и молчания не заслужил.
Ты дал мне Слово своё как дар,
И я глаголил его, как мог.
Садясь в дешёвые поезда,
Сбивая в кости остатки ног,
Язык сбивая о твердость душ,
О глупость разумов в крошку — свой.
Я ждал: однажды к тебе приду,
И ты позволишь войти домой.
Не то чтоб прямо вот как герой.
Пускай хотя бы не как чужой.
Но то ли люди крепки, как сталь,
Но то ли я не хорош как сын,
За годы здесь я, увы, не стал
Ни им своим, ни тебе своим.
Стихом моим не зажечь сердец,
Слова мои утекают в твердь.
Я столько падал уже, отец,
Что стыдно в небо твоё смотреть.
И я не стал бы, но вот тут как:
Во всем на свете твоя рука.
Отец, я больше не жду побед.
Упрямство голое — моя сталь.
Мы все зачем-то нужны тебе.
И я, наверное, неспроста.
И все, наверное, неспроста.
Все камни эти, что ты бросал.
Но, падре, слушай… Я так устал
Опять проигрывать небесам!
И без камней твоих здесь бедлам!
Приди сюда и попробуй сам!
Но хуже, знаешь, всего одно.
И ты за это меня прости.
Чтоб это вот передать письмо,
Мне нужно к зеркалу подойти.
Как просто было бы все свалить
На то, что кто-то мне недодал.
Но я себе — и перо, и лист.
Я Бог, я раб, я есть «нет» и «да».
Эх, если б ты. Но здесь только я.
Прости меня.