Существует три самых красивых зрелища в мире. Корабль под полными парусами, скачущий галопом конь и эта, ну… обнаженная женщина в постели.

Свобода действительно есть. Пиши, что хочешь. В тюрму не посадят, в психушку не упрячут. Но… могут убить.(Лина Костенко «Записки украинского самашедшего»)

Не держитесь слишком усердно за ваши недостатки, под тем предлогом, что совершенство не от мира сего.

Политикан-реформатор не просто бесчестен, он глупо бесчестен…

В чем заключается настоящее русское пьянство. Это когда просыпаешься утром, и вокруг все серое. Небо серое, солнце серое, город серый, люди серые, мысли серые. И единственный выход — снова выпить. Тогда легче. Тогда возвращаются краски.

Они минориты, звавшие себя мужами духа — а надо бы их звать публичными братьями! А известно тебе, что выяснилось на следствии? Что Бентивенга из Губбио выдавал себя за апостола и вместе с Джованнуччьо из Беваньи совращал монахинь, убеждая, будто ада не существует и позывы плоти можно удовлетворять, не гневя бога, и будто можно причаститься Тела Христова, возлегши (силы небесные, не прогневайтесь!) с монахиней.

«Рогир учил, что есть только один способ укрепиться ввиду прихода врага: изучать тайны природы, приобретать знания ради исправления человечества. Можно готовиться к приходу Антихриста изучая целебные достоинства трав, свойства камней, даже выдумывая летающие устройства, которые тебя так смешат».

«Твоему Бэкону Антихрист — это только предлог, чтобы пестовать гордыню разума».

«Святой предлог».

«То, что нуждается в предлоге, не свято. Вильгельм, ты знаешь, как я люблю тебя. Знаешь, как я полагаюсь на тебя. Укроти разум, научись оплакивать язвы и муки Господа! Выбрось книги!»

«Все выброшу, кроме твоей», — улыбнулся Вильгельм в ответ. Убертин тоже усмехнулся и погрозил пальцем. — «Глупый англичанин. Не слишком смейся над себе подобными. Над теми, кого не можешь любить, также не смейся: лучше их бойся. "

Не ждите лучших времён.
Начинайте жить прямо сейчас.
Помните, то, что вы считаете «черновиком», переписать не удастся!

Жестокие женщины всегда отвечают на прямые вопросы, жесточайшие же никогда. Им нравится длить недоразумение до бесконечности. Так я ищу контакта с людьми только для того, чтобы их мучить. Моя жестокость — моя последняя привязанность к миру и мой последний шик.

Все несчастные люди стали такими вследствие того, что они желали счастья только себе. Все счастливые стали такими вследствие того, что они желали счастья всем другим.(Шантидева, Буддийский святой)
Боже, сделай меня орудиемТвоего утешения. Пусть я буду сеять любовь, Там, где господствует ненависть, Где ранят душу — буду дарить прощение, Где сеют сомнения — веру, Где царит отчаяние — надежду, Где виден только мрак — свет, Где летит печаль — радость. О Великий Боже! Дай мне желание утешать, А не искать утешения… Понимать, а не искать понимания, Любить, а не быть любимым, Ибо получаем мы, отдавая. Всё прощается тому, кто прощает. Умирая, мы рождаемся вновьВ новой вечной жизни. Молитва святого Франциска

Из Афгана я вернулся, я знал — буду жить! А в Чернобыле все наоборот: убьёт именно тогда, когда ты — уже дома.

Реальность — вопрос перспективы; чем больше вы удаляетесь от прошлого, тем более конкретным и вероятным оно кажется. Представьте, что вы находитесь в длинном кинозале: сперва сидите в последнем ряду, а затем постепенно, ряд за рядом, продвигаетесь, пока чуть ли не уткнетесь носом в экран. Мало-помалу лица кинозвезд расползаются в мелькающей зерни, мелкие детали приобретают гротескные пропорции; иллюзия распадается — или, вернее, становится ясно, что иллюзия и есть реальность…

— Чтобы родить, надо найти производителя, а на горизонте пусто.

Мама все время повторяла это. «Ничего страшного». У нее и переняла. В любом случае, — думала я, поправляя капюшон и выправляя складки платья, — мысль была в том, что даже если тебя взял в плен эльфийский узурпатор, сжег твоего брата, сделал тебя рабыней и заклеймил друга — ничего страшного. Только когда умрешь — вот тогда уже не скажешь «ничего страшного». А пока можешь думать и говорить, что бы ни случилось — «ничего страшного».

Я думал страх это, но не страх, просто ненависть. К себе. Я: За что? ОН: За слабость. Или не так — за то, что хорош недостаточно.

Потому, что всегда рекламируются не вещи, а простое человеческое счастье. Всегда показывают одинаково счастливых людей, только в разных случаях это счастье вызвано разными приобретениями. Поэтому человек идет в магазин не за вещами, а за этим счастьем, а его там не продают.

7.1187.
Недоверие и страх очень связаны, те, в ком мало веры, полны страхов.

Вечер подкрадывался к городу как мышь к старому сонному коту. Мышь знает, что кот не нападёт: она пищит, дразнит его, задевает хвостом обломанные усы и надеется, что он обратит на неё внимание — зашипит или дёрнет лапой, чтобы напугать, прогнать, но старый кот лишь смотрит на мышь уставшими глазами, как старый город смотрит на вечер первыми зажжёнными фонарями. У города, как и у кота, нет сил играть.

Женщины — это погруженный в ночной мрак лабиринт в зарослях шиповника — гласит старое присловье, и даже им самим неизвестен путь по нему.

Кто не созидает, должен разрушать. Это старо как мир. Психология малолетних преступников.