Но я уйду, стихи тебе оставив,
Безгласные в презрении и славе,
И этот запах мокнущей сирени,
На плечи опустившейся вечерне.
Все электрички на моих страницах —
Свиданья и разлуки многолицые,
Печальный свет, разбитый на цитаты,
Взирающий задумчиво с распятия.
И землю — эту память всех шагов,
И иглы сосен в вате облаков.
Мольбы и песни: «Знаешь? Помнишь? Слушай!»,
Не опыт свой — но самое в нем лучшее
Из старых книг,
Из капельки заката,
… показать весь текст …

Люди больны любовью. Они пишут о ней, поют ее, читают, ищут, находят, теряют, и ищут вновь, смеются и плачут над нею, видят про нее сны и рисуют на поверхности бумаги и души, пробуют, вдыхают, растирают на пальцах, пожирают, отрыгивают и возносят к небесам. Но болея любовью, никогда, слышишь, никогда не пытайся забрать ее себе. Всю. Само понятие любви не делай собственностью. Потому что у каждого она — своя. И поверь, каждый вкладывает в это понятие что-то трогательное, дорогое ему, родное, важн…
… показать весь текст …

Скажи, ты веришь в этот людный город,
в метро,
в такси,
В блуждание без смысла?
Молчи.
Ты слышишь внутреннее море?
Его прилив — единственная истина.
И он сметает прежнюю реальность:
Вот тонут книги и многоэтажки,
Смотри, как небо тонет гениально
и страшно…
Исчезнет все, придуманное нами.
И остается только твоя кожа —
Такая — главная сейчас, такая — самая,
… показать весь текст …

Я не знаю, что написано мелким шрифтом на твоей душе,
Но я вижу твое лицо, и оно тем сложней,
Чем громче в нем страсти, звучащие великой музыкой.
Я не знаю, о чем ты думаешь, но я тебя чувствую:
Как едва ощутимое дрожание теплого воздуха,
Как движение в сторону света цветков полсолнуха
И как ярость моря, разбивающего руки о скалы.
Я не знаю тебя — и от этого мне тебя мало:
Я тянусь, простираюсь, я жадно секунды впитываю,
По которым бежишь ты — как по летним дорожным плиткам,
И догнать тебя — невозможно, познать — немыслимо:
Так, возможно, античность тянулась надрывно к истине,
Но, почти постигнув, теряла все в ложном мареве.
Я не знаю, на что ты смотришь, но я знаю — карие,
… показать весь текст …

Говори с ней — живой, внимательной,
Говори ей, что солнце плещется
Океаном небесного золота на планете ее плеча,
Что весеннее цветошествие не сравнится бутонной свежестью
С этим тонким штрихом улыбки, из которой глядит печаль.
Ведь она тебя сердцем слушает,
Всем своим осторожным дрожанием —
Говори с ней одними пальцами — вдоль по музыке нежной спины.
Говори с ней всем небом внутренним — грозовым и закатно-ржавым,
Чтобы эти глаза покорные стали небом твоим полны.
Говори — и не смей обманывать,
Го…
… показать весь текст …

Отче, отче, сказку расскажи:
отчего глаза у Бога сини,
отчего из маленькой души
вдруг растет огромное бессилие?
Отчего так больно мне рукам,
если в них простая человечность?
Отче, отче, кто воздвигнул храм?
Отче, отче, кто воздвигнул вечер?
Отче, отче, очень горячо —
это страсть во мне или пожары?
Отче, отче, я в листве прочел,
что листва — и та дана не даром.
Отче, отче, вот веночек слов,
нес его я по лучам и рекам
… показать весь текст …

Она говорит: «мы живем, полностью поглощенные ощущением друг друга».
Внешнего мира не существует. Не существует стран, континентов, народностей, новостей, культуры, политики, общества, человечества. Не существует нагнувшихся к морю пальм, черных автомобилей, колец Сатурна, не существует даже сломанного стула без спинки в соседней комнате. Не существует никакой соседней комнаты. Не существует другого мира, кроме этого большого кресла, на котором маленькая женщина лежит на моей груди, теребит пал…
… показать весь текст …

У нас так заповедно пропадать,
когда приходит общая беда,
когда от новой боли крепнет дух,
и новые стихи родятся вслух.
Затем что русский Бог в своей земле
звучит как избы, как «братиш, налей»,
как сонные глаза в дворах глухих,
и женщина-любовь проходит в них.
Звучит одной протянутой рукой
в толпе окостеневшей и глухой,
нательным крестиком, зажатым у груди,
и словом матери: «ребенка не буди».
Звучит людьми, а значит люди есть,
их родина березовая здесь —
… показать весь текст …

Моя прекрасная, когда-нибудь потом,
когда мы сбудемся согласно океану,
когда в груди вдруг начинается потоп
и открывает путь Левиафану —
пугающей огромности любви,
тогда, моя прекрасная, услышишь,
как из духовных спрятанных глубин
щемящей нежностью звучит в тебе затишье.
Когда предстишьем упираешься в весну,
как будто обнажившимся предплечьем,
и спать пора, но как теперь уснуть,
когда на сердце с каждым мигом легче.
И в голове такие облака,
что если стать нечаянным ребенком,
… показать весь текст …

Я не буду тебе обещать семейного мира —
мы поссоримся тысячи раз — и сойдемся вновь.
Моя девочка, если бы я мог свое сердце вырвать,
ты смогла бы увидеть, сколько в нем разных тонов.
И любым из них — конфликтуя и сочетаясь,
мы с тобой рисуем перспективы общей судьбы.
Моя девочка, будь собой.
И давай — по чаю,
и давай — с любовью, а потом вставай на дыбы,
играй дальше на моем кардионе,
созидай аритмии,
выбивай развеселый тахикардический ритм,
пусть не бабочки в животе, а молнии шаровые
освещают атомы тела безрассудством своим.
… показать весь текст …

Я ненавижу нуждаться в ком-то вот так —
когда дыхание опаздывает в легкие и сердце сжато.
Когда я выгляжу в летнем лагере уставшим вожатым,
присматривающим за малолетками-стихами, а они — не в такт
и как акт творения напоминают о стихийной женщине,
повторяют из блокнотов: «посмотри, ты пишешь о ней,
из нее вырастает твое злое одинокое бешенство,
из нее ты черпаешь спасительный свет в окне».
Но я ненавижу быть нужным. И во всем алфавите
не найдется букв объяснить этот страх и гнев.
Я стою в центре мира, и звезды горят во мне.
Я ненавижу — потому что мне нравится ненавидеть.
Потому что сила чувств равна духовному пламени —
Я стою в центре мира и звезды во мне горят!
… показать весь текст …

Как незаслужены дары твои, Всевышний,
зачем так добр ты к моим годам?
И если время мне вердикт подпишет,
что я в ответ тебе за все отдам?
Затем что тень в глазах и губы мраморны,
затем что я — греховный и больной,
но женщина с глазами Божьей Матери
склоняется устало надо мной.
И эта ее жертвенная ласковость,
младенческая светлая любовь —
за что, Господь, она настоль прекрасна
из всех твоих земных невест и вдов?
Я горько пью, я каюсь ей, я плачу,
я каждый выкрик отточил до стрел,
… показать весь текст …

Я мог бы — сильно и упрямо,
я мог бы сжечь тебя страстями,
но словно светлая пастушка
ты только музыке послушна.
И я легко целую флейту,
и я играю — слушай, внемли,
лети, лети над вальсом луга,
взлетай, танцуй, моя подруга.
А завтра будут май и ветер,
а завтра все на этом свете
нам станет праздничным цветеньем,
нам станет белым и сиреневым.
Лети, лети по этим листьям,
танцуй и поклоняйся жизни,
… показать весь текст …

Я тебя — очень.
Такой вот сонной по вечерам,
такой вот сложной — словно язык, мне неизвестный.
Я тебя — сильно.
И если завтра мне умирать,
то только свистни — и я вернусь к тебе, я воскресну.
Я стану лесом, в котором ты проложила путь,
Я стану местом, где ты садишься и смотришь в тучи.
И если завтра приют мой тихий вдруг станет пуст,
я буду рядом — запомни это на всякий случай.
Я тебя — крайне.
Вот в этом синем твоем пальто,
вот с этим взглядом — печальным, строгим, как на иконах.
И если завтра из жизни вырвется в воздух стон,
… показать весь текст …

Теперь каждый божий день перестал быть божьим,
поэзия нашей жизни теперь острей:
в костре,
в кирпичах,
в разбитых о время рожах,
в плечах —
все больше похожих на древко стрел.
Мы ружья —
на каждый выдох у нас патроны.
Любовь моя, как легко мы ими палим!
И наше с тобой супружье —
отчасти бойня,
отчасти, любовь моя, неисходимый лимб:
безвыходный, беспросветный и безотрадный.
… показать весь текст …

Я сидел и смотрел как ты слушала книги,
различая в словах оглушительный звук,
обретая себя в этих буквах безликих,
в этом пепле ушедших безумств.
Я сидел и смотрел, как во мне ты читала,
расширяя зрачки до ближайших светил.
Что ты видела, девочка?
Мертвое?
Алое?
Или веру свою во плоти?
Что ты видела там, где я стал дальней пропастью,
где я полостью лифта сползаю в подвал,
где я степь без людей, обгоревшая полностью,
где я степень добра или зла?
… показать весь текст …

Я пришел издалека к тебе, родная.
Из тех мест, где солнце падает в волну,
Где не тает снег… представь себе, не тает,
Одевая мир в хрусталь и белизну.
Из тех мест, где ветер вспарывает небо,
Но так ласково касается лица,
Из тех мест, где быль твоя уже как небыль,
Из тех мест, где сказки курят у крыльца.
Я пришел издалека, пришел по звону
Одинокой, почти порванной струны,
По извечному и тайному закону:
Находить тебя в тени любой страны,
В каждом городе и в каждом новом доме,
Возвращаться в плен твоих красивых рук,
… показать весь текст …

Бывают долгие минуты
земного, зимнего уюта,
случаются такие ночи
для той звезды, что выше прочих.
И так прочны людские чувства,
что лишь вздохнешь — и будет чудо.
Бывает тихо и волшебно
под мирным кровом и под небом,
и кажется, в ветвях еловых
живет тот Бог, который — Слово.
Бывает музыка — хрустальной,
бывает даже снег — как спальня,
где дремлют в ласковом морозе
снеговики с морковным носом.
… показать весь текст …

На первом свидании мы подходили друг к другу почти на цыпочках,
с пугливой осторожностью и яркими перьями брачных птиц,
и пол в гостиной от наших танцев был словно вытопчен,
и пол завален был розами из петлиц.
Мы подходили друг другу — как два открытых окна напротив,
за которыми жили дети когда-то, и были они — друзья.
Время лечит, конечно, но время еще и портит,
с каждой долгой и быстрой минутою нас разня.
Это та же резня — часовыми стрелками по живому,
это та же грызня — вместо полусветских и мирных бесед.
И не то, чтобы поздно, но не существует такой боржоми,
чтобы вылечить или залить холодным вот этот след.
Или нет, не так. И спустя века мы найдемся снова,
по знакомому слову, голосу, по перчатке с твоей руки,
… показать весь текст …

У них есть то, что позволяет быть просто рядом,
может, это его книги,
а может, ее пальто,
которое он ловко ловит на улице взглядом
с какой-то необъяснимой другим теплотой.
Может, чашка чая, остывшая за долгой беседой,
может, листик мяты, с заботой добавленный в чай,
может то, что он всегда с цветами приходит к обеду,
может то, что она засыпает у его плеча.
Другие говорят им, что жизнь — это та же раковина,
и свой теплый жемчуг нельзя разделить ни с кем,
опускаясь в метафизику времени, как руками — в рану,
мы свой собственный опыт сжимаем в этой руке.
Другие бьются чайками в клетки свои грудные
… показать весь текст …