Ты — ведьма, — говорит он, поднимаясь с колен. — Я давно догадывался, но сейчас у меня не осталось сомнений… Из его уст это звучит как самый страшный приговор.
— И что? — тихо произношу я, стараясь разрядить обстановку. — Просто мне повезло с наследственностью и кое-какими навыками. Но, могу заявить, я самая порядочная из всех известных мне ведьм!
Он не смотрит на меня, он упорно сверлит взглядом пол. То самое место, на котором мы несколько
часов назад так любили дуг друга.
— И ты засушиваешь жаб, что бы варить из них свои снадобья? — неожиданно спрашивает меня он. — - Не сушу я никого, чтобы быть ведьмой, это совсем не обязательно! Да и времени свободного у меня нет…
— А разве ты не можешь… наколдовать?
Ох, до чего же холодный и равнодушный у него голос! Влюбленные мужчины таким тоном не разговаривают.
— Я могу наколдовать, только это не нужно. Магия — это не игрушка, которой вертишь по своему
усмотрению.
— Понятно.
— Ничего тебе не понятно, любимый! И это обидней всего.
Погладь себя по голове, — прошу его я.
- Зачем?!
— Ну, погладь. У тебя был шрам, у виска, помнишь? Теперь его нет.
Он растерянно ерошит волосы. — Действительно… Это тоже магия?!
— В какой-то степени. Но в основном это умение чувствовать, как и где болит. И туда направить исцеляющую силу. Что же в этом такого страшного?
— Экстрасенсы — это мне понятно, даже гадалки — понятно,
но ведьма… Это уже слишком!
Он, наконец, решается посмотреть на меня, и в его взгляде я нахожу что угодно, только не прежнюю любовь.
— А разве ты не перестанешь быть ведьмой? — спрашивает он. — Ведь это для… тебя, меня,
нашего… счастья.
- А разве ты не перестанешь, допустим, дышать? Для нашего
счастья? — вырывается у меня. Я не хотела отвечать так. Сорвалось. И он понял.
— Прости меня. Но я должен уйти. Я не смогу жить с ведьмой. Это не для меня. И это все. Я молчу. Он поднимается и идет в коридор. А я сижу, не в силах
подняться… Как же так?! Он только что был со мной, был моим… И — уходит?
«И рыцарь Тристан сказал той, что любила его больше, чем небо и землю, что
он не может быть с нею. Ибо его дорога — не ее дорога, и грешно им быть
вместе… И плакала Изольда, глядя на белые паруса их корабля, и шептала:
„Прощай, Тристан!“ И все еще не могла поверить, что он отказался от любви, которая только раз дается Небом человеку…»
…Хорошая у нас была повесть, любимый… Жаль, что никто не напишет роман про нас с тобой…
— Ты просто трус! — ору я на всю квартиру, колочу кулаками ни в чем не повинное кресло.
— Ты просто боишься любить! Ты и любить не умеешь!
В ответ я слышу, как захлопывается входная дверь.
— Он ушел. Хочешь, я верну его? Сейчас же. Он в ногах у тебя валяться будет… — нашептывает мне мой разум…
— Ты можешь установить канал и накрепко приворожить его к себе, или можешь разорвать нить
его жизни. Совсем. Он умрет быстро, даже не поняв, что с ним произошло…
Да сделай же ты хоть что-нибудь! Ведьма ты или нет???
— Я отпускаю его на волю четырех ветров.
Я благословляю его стать счастливым.
Я даю ему возможность никогда не стыдиться того, что он сделал… Живи…
Слеза колючим кристалликом
царапает веко, превращается в маленькую капельку и стекает вниз по щеке. В пол.
В никуда… Иногда совсем не хочется колдовать…