Пожалуй, мало что так старит и обесточивает женщину, как жизнь с нелюбящим мужчиной.
Со временем она перенимает его взгляд — пресыщенный, раздражённый и неприязненный, начинает смотреть на себя его глазами и видит некрасивое и ненужное нечто.
У нелюбимых женщин ссутулившиеся плечи и неловкая пластика, потухшее лицо с печатью вечного «извините, что я есть».
Что бы ни говорили, можно быть красивой в одиночесте — оно не мешает наполненности энергией, не препятствует планам, а когда человек в движении — он всегда хорош собой. Можно быть красивой в союзе, согретом любовью, и это будет мягкая и расслабленная красота. Но если мужчина разлюбил, то ловить нечего. Надо уносить ноги, спасая свою шкурку, потому что нелюбовь как дементор — высосет из тебя остатки жизни, переступит и пойдёт дальше.

… Внезапно поняла, что у меня не было красивых мужиков — таких, чтобы прямо вах. Были с интеллектом на мордах, с глазами, с длинными ногами и узкими бёдрами, но Клуни всё равно прошёл где-то мимо.
Ещё я поняла, что мириться не собираюсь.
Если я доживу до старости и превращусь в сухую брутальную бабку со взглядом Джуди Денч (а взгляд я уже начала тренировать, чтобы успеть наверняка), я буду носить японских дизайнеров, мазать губы пурпурным и найду себе такого роскошного деда, что мир содрогнётс…
… показать весь текст …

Периодически вижу в ленте объявления «пропал кот». В Москве, в Серпухове, в Крушвице, не суть.
Когда пропадает кошка — это драма или даже трагедия. Когда кот — интрига.
Так и представляю, как долго он принимал решение. Всё взвешивал, всё выбирал между Пуриной и свободой, лоточком и целым миром. Как спрашивал себя, мужик он или уже нет, как боялся дряхлости, артрита, мочекаменной болезни… Как мелочно цеплялся за право нассать на хозяйское покрывало, как в последний раз сбивал с подоконника ненавистный кактус. А потом, отринув былое, просачивался в форточку, и вот уже он, как Гумилёв в Африке, шагает навстречу своей судьбе. И яйца его, утраченные много лет назад по прихоти злобного ветеринара, отрастают заново — звенящие, стальные, дарующие надежду.
Теперь он, дикий зверь, впервые по-настоящему счастлив.