Говорят, что нельзя верить всему, о чём говорят. Но мало ли что говорят.

Фазу суетливость лучше пропускать, а сразу переходить на стадию лёгкой паники — в целях экономии времени и нервов.

Помню, был как-то я счастлив и часов не наблюдал. Но куда делись два года, вспомнить не могу.

Решил как-то на досуге заняться поиском смысла жизни. Везде порылся, всё перерыл — нет его. Наверняка кто-то одолжил и не вернул.

Решил собраться с мыслями. А в голове оказалась одна хрень. И ничего — с хренью собрался.

Пошатнулась вера? Доктриной подопри.

Когда всё хорошо, то редко когда кажется, что всё настолько хорошо, что действительно не придраться. Витают в воздухе подозрения: «А всё ли? Точно ли хорошо? А завтра не отменят?».

Не получилось сделать быстро? Попробуй медленно отойти от места, где не получилось быстро. И плавно скройся за углом.

Отчётливо помню, что в детстве я был растущим вверх ребёнком. Дальнейшее показало, что ничего путного из этой затеи не вышло.

Терзают меня подозрения, что мои подозрения — вовсе не смутные подозрения, а верные предчувствия.

Выяснять отношения лучше в густой туман, чтобы хоть какая-нибудь спасительная неясность осталась.

Вот и дождался своего часа! А теперь требуют, чтобы за каждую минуту расписывался.

Трудности меня настолько приободряют, что сразу галопом уношусь в направлении к горизонту.

Если уж решил признаваться, то признавайся. Даже если не в чем. Всё равно не в чем это только пока.

Достоинств у меня — дремучая чаща. Поэтому робкие ростки недостатков за могучими стволами не разглядеть.

Достигнутые определённые успехи при ближайшем рассмотрении оказались неопределёнными неудачами.

Ума не приложу: как это они там умудряются умом прикладываться?

Уверенность в собственной непогрешимости позволяет грешить не терзаясь сомнениями.

Скоро сказка сказывается в том случае, когда сказочнику нужно, чтобы ребёнок быстрей заснул.

Ты меня, конечно, извини, но извиняться за свои извинения даже не собираюсь.