Ты твердишь: «Я уеду в другую страну, за другие моря.
После этой дыры что угодно покажется раем.
Как ни бьюсь, здесь я вечно судьбой обираем.
Похоронено сердце мое в этом месте пустом.
Сколько можно глушить свой рассудок, откладывать жизнь на
потом!
Здесь куда ни посмотришь — видишь мертвые вещи,
чувств развалины, тлеющих дней головешки.
Сколько сил тут потрачено, пущено по ветру зря».
Не видать тебе новых земель — это бредни и ложь.
За тобой этот город повсюду последует в шлепанцах старых.
И состаришься ты в этих тусклых кварталах,
в этих стенах пожухших виски побелеют твои.
Город вечно пребудет с тобой, как судьбу ни крои.
… показать весь текст …

Дней дано не так уж много…
Ты когда-нибудь поймешь,
Что у жизни нет пролога —
Лучший день, когда живешь:
Не в режиме ожиданья,
Не заглядывая в даль,
Не храня воспоминанья —
Дней прошедших календарь,
А когда сквозь занавески
Просочится первый свет.
Ты в его проснешься блеске
И тебя счастливей нет.
День подарен — так в дорогу!
Будет плох он иль хорош,
… показать весь текст …

Неба вдосталь и воли в избытке,
все сбывается — только скажи!
Самолетик на сдвоенной нитке
заплетает вверху виражи…

Все осталось как есть, невредимо.
Все прошло, и упал за рекой
самолетик на ниточке дыма,
управляемый детской рукой.

Там, за окном, в Михайловском саду
лишь снегири в суворовских мундирах,
два льва при них гуляют в командирах
с нашлепкой снега — здесь и на заду.
А дальше — заторошена Нева,
Карелия и Баренцева лужа,
откуда к нам приходит эта стужа,
что нашего основа естества.
Все, как задумал медный наш творец, —
у нас чем холоднее, тем интимней,
когда растаял Ледяной дворец,
мы навсегда другой воздвигли — Зимний.
И все же, откровенно говоря,
от оперного мерного прибоя
… показать весь текст …

Как хороши, как свежи были розы
В моем саду! Как взор прельщали мой!
Как я молил весенние морозы
Не трогать их холодною рукой!
Мятлев, 1843 г.

«В те времена, когда роились грезы
В сердцах людей, прозрачны и ясны,
Как хороши, как свежи были розы
Моей любви, и славы, и весны!

Прошли лета, и всюду льются слезы…
Нет ни страны, ни тех, кто жил в стране…
Как хороши, как свежи ныне розы
… показать весь текст …

Всё уйдёт в прошлое. Твои глупые поступки, и твое чрезмерное возмущение по пустым поводам, и то, в чём ты не был виноват, но другие подумали, что виноват. Всё уходит в прошлое. Сначала оно будет уменьшаться в размерах — всё меньше, все незначительней, а в конце концов исчезнет совсем, как будто и не было этого. И никто не будет помнить, как ты глупо себя вёл, как неуместно шумел, и то в чём ты не был виноват, а другие думали, что виноват — тоже забудется ими".

Однажды мой товарищ по табаковской студии — назовем его Петей — пришел на экзамен по предмету «зарубежный театр». А принимал экзамен профессор, один из крупнейших знатоков эпохи Возрождения. Назовем его Алексей Вадимович Бартошевич, тем более что так оно и было.

И вытащил Петя билет, и достался Пете — Шекспир. А Петя про Шекспира знал примерно столько же, сколько Шекспир про Петю. То есть они были примерно на равных.

В отличие от Бартошевича, который про Шекспира знает чуть больше, чем Шексп…
… показать весь текст …

Есть особый пряный запах
В лунном оклике совы,
В сонных крыльях, в мягких лапах,
В буро-серых пестрых крапах,
В позе вещей головы.

Ночи верная подруга,
Я люблю тебя, сова.
В грустных криках запах луга,
Вздохи счастья, голос друга,
Скорбной вечности слова.

Вьюжный вечер, синий, молчаливый.
Фонари протянуты в зенит
далеко идущей перспективой
невесомых снежных пирамид.
Это возвращённая в избытке
радость, что за гранями стекла
в той далёкой детской пирамидке,
как в пробирке, некогда спала.
Полно плакать: понапрасну жили,
мало отрывались от земли:
Лишь бы эти конусы кружили,
подолами снежными мели.
Фармацевт над ядами в аптеке
зря колдует долгие года:
… показать весь текст …

Серебристая дорога,
Ты зовешь меня куда?
Свечкой чисточетверговой
Над тобой горит звезда.

Грусть ты или радость теплишь?
Иль к безумью правишь бег?
Помоги мне сердцем вешним
Долюбить твой жесткий снег.

Дай ты мне зарю на дровни,
Ветку вербы на узду.
Может быть, к вратам господним
Сам себя я приведу.

В чем состоит естественный отбор?
В том, что закон его суров и непреложен.
Вот, скажем, Сечин может класть на нас прибор,
А скажем, мы на Сечина не можем.

Он к вам не явится, я знаю это твердо.
К чему надежд пустых бессмысленный обман,
Он не войдет в ваш жалкий суд походкой лорда
Не преклонит пред вами гордый стан.

Когда б вы знали, из какого сора
Он рос ни в чем, не ведая стыда,
То осознали бы размах того прибора,
Что положил на нас он раз и навсегда.
… показать весь текст …

А время-то нынче опять переломное.
Вновь что-то нам светит. А что — дело темное.
И места себе всё никак не найдем.
Никак не присядем, никак не дойдем.
А время-то нынче опять переходное,
Походное время, то бишь безысходное.
Хотя все же нам обеспечен исход
Проверенный — с этого света на тот.

Пойдем скорей кататься с горки,
Затем ловить снежинки ртом.
А взрослым скучным человеком,
Побудем как-нибудь потом…

Господи! Сердце — всего лишь моторчик —
А почему так швыряет и корчит?
— Это не порча?
— Это не порча.
Это проходит, но терпится молча.

Однажды году эдак в девяносто восьмом у мамы случились деньги.
Ну как деньги.

Нет, если бы их заставили позировать на фоне маминой зарплаты, то даже очень скептически настроенный человек понял бы: конечно, деньги! На фоне маминой зарплаты даже моя студенческая стипендия выглядела солидной прибавкой к семейному бюджету.

И мы с мамой отправились покупать мне дублёнку.

Хотя лично я полагала, что зимней одежды хватает.

Во-первых, перешитое бабушкино пальто. Бабушка у меня метр с кепкой в пр…
… показать весь текст …

Нет, мертвые не умерли для нас!
Есть старое шотландское преданье,
Что тени их, незримые для глаз,
В полночный час к нам ходят на свиданье,

Что пыльных арф, висящих на стенах,
Таинственно касаются их руки
И пробуждают в дремлющих струнах
Печальные и сладостные звуки.

Мы сказками предания зовем,
Мы глухи днем, мы дня не понимаем;
Но в сумраке мы сказками живем
И тишине доверчиво внимаем.
… показать весь текст …

О чём там плакала швея-надомница?
Да что б там ни было — туман, туман…
Всё это там уже,
Уже не вспомнится,
И месяц ножичек убрал в карман.
Да и не надобно. Уже без разницы.
А ведь, казалось бы, так много лет,
А вспоминаются лишь одноклассницы
И эти яблоки… ренет-ранет.
А об иудах — нет, и об обидах — нет.
Лишь зайчик в танго «Ну, погоди!»…
…Зима обнимет, вдохнёт и выдохнет,
И жизнь останется позади.

На цыпочках, почти неслышно
к земле подкрался первый снег,
и попросился на ночлег
под старой, деревянной крышей.

Разрисовали холода
рябины гроздья краской алой.
И в сточных трубах, как в бокалах,
замерзла мутная вода…

Засеребрило. Замело
окрестность улиц нелюдимых.
А в небо невесомым дымом
лилось из труб печных тепло…
… показать весь текст …

Самое время куда-нибудь ехать.
Уехать, даже не дожидаясь окончательного тепла.
В Павлово-на-Оке, где с высокого берега второй по важности нашей реки хочется бесконечно смотреть на величественную пустоту.
В Гороховец, где обозревать родину надо с холма, на котором стоит мужской монастырь.
В Галич, где нужно терпеливо искать сначала один выход к озеру, потом второй, потом третий, а потом подняться над городом, ближе к железной дороге, — и там замереть.
В Великий Устюг, где главное — вовсе не Дед…
… показать весь текст …

Домовой сидел у печки и тихонько вздыхал- хозяйка умирала. Старушке было почти 90. Раньше шустрая бабушка, в последнее время не вставала с постели, годы брали своё. Домовой сидел и вспоминал: вот хозяйка молодая- только женой в дом вошла, вот уже детишки бегают, а вот уже и старушка. И всегда чистоплотная, приветливая и очень хозяйственная. Домового любила и почему-то звала Мефодий, а иногда и Федей. Всегда ставила под печку блюдце с молоком, а то и ложила шоколадную конфету. Сейчас дом, как оси…
… показать весь текст …