С небес на землю грешную сорвался в штопор самолёт любви.
Мелькают счастья кадры памяти в замедленном круженьи …
Нет парашюта за спиной, и все же, как душою не криви,
Пилот, признайся в том, что ты виновен сам в своей мечты крушеньи.

Любовь наградой нам дана, чтоб было людям жить зачем средь моря горя и невзгод,
Давайте пить её вино до дна, пусть День Любви и Счастья длится, не кончаясь, круглый год!

Ты печаль моя, ты моя радость,
Ты приносишь мне горечь и сладость.
----
Покуда в мире этом я живу,
Покуда в моём теле сердце бьётся,
«Любимой» словом лишь тебя я назову,
И сладкой болью твоё имя отзовётся.

Безжалостно ваяет скульптор-время
По плоти и душе бразды морщин …
Все тяжелей воспоминаний бремя,
И связи нет у следствий и причин.

Девятое ава
Восходит кроваво.
Расплата без меры
За слабости веры.
Два на сердце шрама,
Два разрушенных храма.
Но в душах отстроены храмов руины,
— Их носят евреи в себе до кончины.
Возносит молитвы народ мой гонимый,
Вновь храм обретём мы в Иерусалиме!

Что умирает каждый день, на землю падая подстреленною птицей,
Лишь для того, чтоб перед сном как птице Феникс возродиться?
Ответил Турандот Калаф, и знает каждый ныне, коли не невежда,
— Живет и умирает в сердце вновь и вновь любви взаимности надежда.

Зима ль в миру иль лето,
В снегу иль под дождём,
Люблю тебя, Джульетта,
И помню день за днём!

Пусть будешь ты согрета,
Дыханием моим…
Я жизнь отдам, Джульетта,
Чтоб быть тобой любим!

Прими посланье это,
Любви моей привет.
Тебя, моя Джульетта,
Красивей в мире нет!!!

Пусть на свете всегда будет много прекрасных и юных Джульетт,
Пусть у каждой из них под балконом Ромео встречает рассвет!

Жила-была артистка, у неё жил пёс.
Он предан был, он дружбы службу нёс.
Он забавлял ee, любил свою гризетку,
Порой шкодил, ревнуя, ставил метки.

Собака — человека друг, все понимает.
Молчит, не спорит и, любя, грехи прощает.
С гастролей одиноко ждёт, грустит, встречает,
Своей хозяйке рада, и, всегда, хвостом виляет.

А у артистки то концерт, спектакль иль съёмки,
И мало времени у ней порой для собачонки…
Шли годы, жизнь у них текла своим укладом,
Богемы суета сует, а дома пёс — с ней рядом.
… показать весь текст …

Их слаще в мире нет, их ценят стар и млад…
Вкусить всегда готовы мы: Любовь и шоколад.

Поцелуи твои «стихами» словно раны горят на теле,
Сладкой болью, нежною самой, будто рядом ты в самом деле…

Я верю, что Ночами белыми, Невы в Июне разведённые мосты,
За всех влюблённых небо просят, чтобы сбылись их юности мечты.

Меня предавали не раз.
К изменам судьбы безразличен,
На мир я гляжу без прикрас,
К превратностям жизни привычен.

Но все же порою тоской
Печальное сердце забьётся,
И память, нарушив покой,
Наивностью чувств отзовётся.

И юности пылкие дни
Плывут из дали чередою.
И воскрешают они
Мир грёз, озарённый тобою.

Поэтов племя — по происхожденью
Сирен сладкоголосых порожденье.
Пленяя пеньем дивным моряков, сирены корабли, на скалы направляя, разбивают…
Поэты — женских душ ловцы, в стихийном океане чувств обманным слова маяком мерцают.

А Мир цветёт как Райский Сад,
По Босху, — весь в пороках, но беспечен…
И зла сокрытый в человеке Ад
В Раю том может быть замечен.

В отличие от шоу-мэнов и актрис,
Я сам себе устрою личный бенефис.
Приду без приглашений, не купив билет,
Понравится — похлопаю, а нет, — так нет.

В стихах своих поэт не может бестелесным быть, бесполым.
Не может естество его быть скрытым за завесой трафарета слов,
Читателям душой, не телом, предстаёт в строках он голым;
В поэзии его вы не найдёте лицемерных, ложных фиговых листков.

Пусть утро это мне голодной смерти утром станет даже,
Зато умру я в полном макияже…
И буду в полной боевой окраске я лежать в могиле,
Назло червям и … некрофилам…

Моя душа в твоих руках и в твоём сердце,
Моя душа защищена от зла пока мы вместе!

У своей любимой спросил я ведьмы:
«Вместе навеки будем, ведь мы?».
И та ответила: «Конечно будем, милый бес!
Мне хорошо с тобою рядом, скучно — без.»