В одной деревушке, что высоко в Овцепикских горах, принято считать, что человека нельзя назвать окончательно мертвым, пока не успокоятся волны, которые он поднял в мире, пока не остановятся часы, которые он завел, пока не выбродит поставленное им вино и не будет собрано посаженное им зерно. Временная протяженность жизни, как утверждают жители деревушки, — это лишь ось, вокруг которой вращается все бытие.

Как так получается, что айфоны есть у всех, а денег ни у кого нет?!

— Ну вот как сказать… Она вроде бы и есть, но её в природе как-бы нет. Вот такое явление «женская логика» — часами её разгадывай, решай, ломай — не поймешь.
— И что ты предлагаешь?
— Ждать…
— Ждать чего?
— Того единственного момента, когда она вдруг сама поймет чего хочет. И не упустить его! Ни в коем случае!

— Понимаешь, человек в твою судьбу попадает, как необработанный металл. И ты можешь его обработать, можешь подстроить под себя.
— Сделать из него золото?
— Да, ты можешь сделать из него золото, но это уже будет не то, он потеряет свою сущность, станет гнилым внутри…
— Что же делать?
— Принимай нового человека, как есть, с его недостатками. И если он впишется в твое окружение — это хорошо, а если нет, значит так тому и быть.

Надежда есть следствие привычки — смертельной инерции сохранения состояния. Убей надежду.

Люблю её и ненавижу,
Лелею, как удачу.
Одно лишь имя слышу,
В душе его я прячу…

Все рано или поздно умирают… Никто не знает, где он был до того, как родился, но, родившись, почти сразу понимает, что прибыл в эту жизнь с уже прокомпостированным обратным билетом.

По жизни стараясь ни о чем не жалеть,
Делаем то, что необходимо.
Мы страшимся того, что невозможно узреть.
Мы почитаем то, что незримо.

Жизнь красива лишь потому, что так мимолетна и не постоянна.

Истинный вкус состоит не в безотчетном отвержении такого-то слова, такого-то оборота, но в чувстве соразмерности и сообразности.

Поэзия имеет язык особенный; она любит украшаться богато и великолепно, но всегда со вкусом. Она берет все цветы природы и щедро их рассыпает, ее прощают за самую расточительность. Она присвоила себе множество слов, в прозе непозволительных, вводит новые; имеет исключительное право принимать старые, или употребительные в языке чужестранном, выражать многие слова одним, располагать их новым порядком и, наконец, позволяет себе многие вольности, отличающие слог стихотворный от языка обыкновенного.

Есть поэты, которые чувствуют, и поэты, которые выражают; первые наиболее счастливы.

Каждое утро все дураки, которых ты знаешь, собираются вместе и составляют планы, как сделать твою жизнь еще труднее

Впереди у нас ещё целая жизнь, а некоторые уже говорят, что у них нет времени.

Не думаю, что в этом мире есть что-либо совершенное само по себе. Вот почему мы тянемся к тем, кто дополняет нас.

У меня самый искренний смех… Злорадный.

Тот, кто скажет: «любовь так прекрасна!»,
Лишь прикасался к внешнему покрову.
«Как уродлива», скажет тот,
Кто имел безрассудство любить

Если счастье существует в этом мире, то оно должно быть похоже на бесконечную пустоту. Небытие — это когда у тебя ничего нет, и нет ничего, что можно потерять. Разве не в этом счастье…

Даже тогда, когда что-то не получается, надо идти дальше. Есть вещи, которые можно понять только через старания.

Сегодня вы особенно прелестны,
Печальны, как остаточный заряд…
Все эти объясненья бесполезны.
Не тот режим, короче говоря.

Я жил, как все: безумно и спокойно,
Читал Стругацких, в меру выпивал,
Но, как опора-пятисотка стройный,
Ваш силуэт меня очаровал.

Потом на свет вы вышли… Это было,
Как днем в глаза прожектором сове.
Пробой был полным — от груди до тыла,
И не спасало даже АПВ,
… показать весь текст …